Pазмышляя, какую заварить кашу,
идёт Вождь, бормоча: «Матерь вашу!
Когда же настанет и моё время?»
И в раздумьях почухивает темя
(кто думает, что намёк неспроста,
пусть заменит темя на… другие места,
но, дабы не прослыл агентом не нашенским,
пусть помнит, куда Идеи «в-темя-шиваются»!)
«А навстречу ему Балда - идёт, сам не зная куда».
Тут вождя и осенило: «Вот где пропащая сила!
Не спросясь броду, полезет в огонь и в воду.
Что ему в лоб, что по лбу — сожрёт хоть варёную полбу.
А укажу ему направление, исполнит любое повеление,
чтоб мне пусто было!» И сходу взялся за бумагу и чернила,
присев на пенёк и скушав пирожок
(аж посветлело на душе, до поры стал Рай и в шалаше):
«Учрежу разные балдкоматы, чтоб кормили и платили зарплаты,
Но чтоб никакого ему ширпотреба — пусть не отвлекаясь, могущество крепит!
А чтоб не разевал рот на мои пряники, приставлю к нему с кнутом охранника…
И дабы супостаты к себе не сманили, построим стену на многие мили —
балдеть можно и внутри ограды —справим ему парады-маскарады!
Так и сделал — на долгие годы. Гонял Балду на стройки и в походы,
а тот и привык: «Раз велят, значить-ся надо! А тут есчо иногда и награда,
да раз в год разрешена отлучка… За это Вождя можно и в ручку...
И дрова даёт собирать на растопку… За это Вождя можно и в попку...»
Жисть текёть просто и ясно: портретик Вождя в уголке красном,
дабы на кого молиться было, а то откедова ж и возьмётся сила!
К .опе грабли принайтовлены, к нагану патроны заготовлены,
ибо куды ж в деревне без нагана, а в городе, так и подавно!
Как врагов отлупил, так и к пахоте приступил,
А из другого боя — как раз поспел к жатве с молотьбою.
Скоро сказывается сказка, вот уже подошла и Пасха —
дорого бы яичко ко Христову дню,
да веру в Вождя подрывает на корню…
Чё без толку толочься в храме — на ночь помолятся и сами.
Ну, и поступим иначе — в этот день без пайки отишачит.
Ведь если так любит Бога, то как тот велел — потерпит немного!