Печальному наследнику.
Соавтор смысла, я стану мифом, ты – отчаяньем, жизнь сладко-кисла… Не причитай с опаской снайпера, что мы с тобой – чужие звёзды, что вечность, надвигаясь айсбергом, лишь пахнет йодом! И мы с тобою – дети праздника, прикладываем к боли небыль, чтоб не погибнуть здесь – в запасниках ветрины неба! Ты – новый вид меня, так радуйся за всё, что рядом про-ис-ходит! Не бойся величин и крайностей, ты – цель похода! Ты не достигнут, за закатами таишься в тереме кощея. Знай, я иду тебя захватывать! Ты – персонаж, я – приключенье!
1
Сплошной закат, тоска, я счастливо
боюсь его, он режет память,
как торт. Я не ищу участия,
как мёртвый в яме…
я – плачу: дедушку похитили
монголы-ангелы! на «волге»
приехали, он вышел в кителе
в петлю по горло…
Не-кладбище, тропинка узкая
меж бывших погребов и свалок
по ней домой иду с капустою
за бабой Аллей…
Гуляю и фотографирую
всё, кроме неба, солнца, птичек:
асфальт, цветы, букашек с крыльями,
деревья, крыши…
Закат, беспечно много красного.
Рой фотоплёнок, негативы
сплелись гнездом, как слово за слово,
как ветки ивы.
На память мир другой: всё страшное
теперь смешно; закат не красен,
а изумрудно зелен… Старше ли
я стал? опасней?..
для прежнего себя. Безрадостность
ещё плотней и безмятежней.
Подмышкой книга будто градусник,
и ярче голоса, и тени.
2
Мне вспоминаются кузбасские
холмы и город в котловане
покрытый снегом, будто пластиком,
сквозняк вокзальный.
Пингвины-пешеходы падают
и видят небо – задымлённым.
А я лежу в снегу гранатой, и
меня нет дома.
3
Я тут нездешний, немец, пасынок.
Молчу с собой, иду на крышу
высотки – ждать привет от Ясного,
и город слышу.
Смотрю в глаза с несмелой жадностью:
зачем, почём, живут? и дышат
горючим воздухом, пожар несут –
другим?.. таким же!
4
Ношусь в мечтах-чертогах. Радиус
владений мало мне известен,
теряюсь в зарослях тетради у
пустых поместий.
Мне представляется: когда-нибудь
я буду жить вот в этом доме
наивно симпатичным ябедой
за тех, кто помер.
5
«Я распущу все ваши тяжкие
собранья мыслей, как цветочки,
а после спрячусь в чёрном ящике
и буду рожи корчить!
Я ваш свидетель оправдания,
а суд грядёт большой и страшный!
Ночь, дальний поезд, спецзадание
ты – одиночка, милый мальчик».
6
Гул голосов густеет. Прошлое
по мне проходится надменно
как осыпается то крошево,
что называют снегом.
Вот россказни друзей программные,
застолье бритых анекдотов –
смех разбивается стаканами.
Мне нужен воздух!
7
Но прошлое, стихийно балуясь,
меня объяло водоёмом,
и я кричу закату, парусу:
«Меня нет дома!»
Я далеко зашёл от берега,
боюсь попасть на дно и в кому,
барахтаюсь и по воде бегу
от всех знакомых!
8
Я выброшен приливом в сумерки
озябшей комнаты, на кресло…
Гудит завод, нет это умер кит
заката, хрен с ним!
Стоит неслышно сердце комнаты –
часы, их завожу. Не верно,
но сами по себе, спокойненько
идут-бредут, я слышу время.
9
Спор мыслей, ход часов, как в поезде
я слышу стук колёс и слышу
чужие разговоры, повести
о самом лишнем.
Плацкарт – окно, и делать нечего,
поскольку ночь. Вести беседу
с часами неохота, не о чем.
Не спится – еду.
10
Попутчики в ночи, шум радио –
никто, ничто мне не поможет,
и хочется покрыться сайдингом,
несносной ложью...
Но опасаюсь слово выронить:
произнесённое наступит
с присущей бытию иронией
на морду, будто я – преступник.
11
Беспомощная мощь за баснями,
их не сожжёшь, не уничтожишь –
из уст в уста, как всё напрасное,
вдоль всех дорожек!
Молчу – пишу; слова – опасное
изобретенье, на бумагу
укладываю тихо на спины,
как пьяных магов.
12
Пишу; кому? куда?: «Печальному
наследнику. Соавтор смысла,
я стану мифом, ты – отчаяньем…
жизнь сладко-кисла.
Не причитай с опаской снайпера,
что мы с тобой – чужие звёзды,
что вечность, надвигаясь айсбергом
лишь пахнет йодом!
И мы с тобою – дети праздника,
прикладываем к боли небыль,
чтоб не погибнуть здесь – в запасниках
ветрины неба!
Ты – новый вид меня, так радуйся
за всё, что рядом про-ис-ходит!
Не бойся величин и крайностей,
ты – цель похода!
Ты не достигнут, за закатами
таишься в тереме кощея.
Знай, я иду тебя захватывать!
Ты – персонаж, я – приключенье!
Сплошной закат, тоска, я счастливо
боюсь его, он режет память,
как торт. Я не ищу участия,
как мёртвый в яме…»