Песни невечности
I.
где небо по сказочным доскам спускается к нам
и сбитый вигвам только пальцами соединяем
скажи мне «вода» аронзоново близко к губам
как будто россия прошла между краем и раем
застряла у бога в дыхательной точке над «ю»
последнюю букву легко обжила нежилую
мы что-то совсем оплеуха но близко к чутью
огня проблевавший язык но сродни поцелую
целую целую и я взревновавший смирен
осколок из детства которого мама любила
скажи мне такое как будто другого взамен
и можно сквозь трубы пройти как прощеное мыло
прости меня боже прости я страна до греха
сновидческой прозы осколок убитому другу
как может лишь гаричев сквозь временные меха
как яблоки могут проспавшие воду и трубы
так спим голова к голове будто рядом не страх
пурга в очумевшее ухо конвой операций
а снег трудовых облаков на щеке померанца
осколочный ангел и пена на лёгких губах
II.
Он сказал: «сдохну от одиночества» –
и треснуло что-то в моём нутри:
полилось шоколадное,
глупое, нежное,
от себя таящееся.
Это был девятнадцатый год.
«кровь из носу, – говорил ему, – кровь из носу».
ныне треснула времени перегородка.
хрупкий ангел идёт по кровавому льду,
музыкальный несёт огнемёт.
вслед за ним, не касаясь, иду.
речь ложится. усилье встаёт.
всё – сплошное прилив и отлив,
долбанувшийся в чаще компас.
не поэт говорит, а политик, потлив
и сказуем, но слово – при нас.
подлежащий блажен, его звали василий.
речь красна, светофорна, её запретили.
мариэтта, людмила и ольга –
позывные, подлёдный паром.
покупатель спрашивает: «сколько?»
ребёнок – «сколько ещё?» и «когда отдохнём?».
слишком скользко со скрипкой в груди, слишком скользко –
в атональном адцать втором.
III.
Говорят, никогда не наступит завтра,
А значит, будет вечное сегодня.
Что сегодня?
Проза Гаричева про Лакинск.
Письмо ушедшему другу-призраку,
Ловля ускользающего Бога.
Лица подростков, калейдоскоп, от себя и к себе.
Запахи горелого леса, дождя и дыма.
Вещественная вечность в каждой строке.
Точно так же лес горел и утишал дождь
(И это никогда, никогда не опишет верлибр –
А поэзия ещё хуже,
Ибо подлинное сквозит через дырявое сито метафоры) –
На автобусной остановке вечности,
В апреле семнадцатого года,
В день последнего расставания с Лакинском.
Мальчик уезжал от себя –
Со всем навьюченным книжным опытом,
Нестрашными рылами прошлой гопоты,
Насреддиновой свободой настоящего.
С неба спускался
Оберегающий бог будущей гопоты.
Говорил: «Сам ходи, ты уже большой».
Говорил: «Я уже не с тобой,
Мир качнулся, не рухнул, а значит, уже не страшно».
Отпускал, разжимая ладонь.
Наверно, любил.
Вологда.
28.11-1.12.2022