Здесь рассыпано время - хрустальная взвесь - на щеках и на пальцах цветочной пыльцою. Алфавит - от азов и до ижицы - весь через буки и веди - с тобой, за тобою, и в тебе: оседают глаголь и добро, есть, живёте, зело и земля. Мы - земляне. И Кириллу Мефодий кивает: Эй, бро! И в Колхиде колышется шкура барана, что дождём золотым оседает на мир, на заумные фразы, улыбки и слёзы, на декабрьский хрусталь и июльскую пыль, превращаясь когда-нибудь в будущем в звёзды.
И на млечном пути зачерпнув молока - где корова, в рогах уносящая солнце? - станет кто-то на вечность богаче, а там - летний сумрак, прохладный до самого донца старой глиняной чашки: неужто Грааль? Наливай, виночерпий, по новому кругу. Здесь дороги ведут никогда в никуда, заметает следы прошлогодняя вьюга. Всё бывает сложнее. И ладно, пускай. Мир колышет портьеру полночного неба, и созвездий звенит запотевший хрусталь. Пахнет сказками, праздником, домом и хлебом.