По произведению Н.В.Гоголя "Страшная месть".Глава Х (текст приведён ниже)
ЧУДЕН ДНЕПР
Чуден Днепр, коль погода тепла
И тиха, будто весь из стекла.
Голубая сверкает река,
Как дорога - длинна, широка,
Без конца и без края в длину,
Не пытаться объять в ширину.
Отражается мира краса,
В ней прибрежные тонут леса,
Наклоняются ветви, листы.
Полевые толпятся цветы.
В губине нескончаемых вод -
Облака, голубой небосвод.
В середину лишь солнце глядит,
Птица вряд ли туда долетит.
Величав Днепр и в ясную ночь.
Всё живое скрывается прочь.
Только Бог величавый один
В мире сонном тогда властелин.
Ризой звёздной своею тряхнёт,
Звёзды ссыплет на зеркало вод.
Днепр удержит их в лоне своём,
Отражаются, светятся в нём.
Ходит синяя,бродит волна
И средь ночи, как будто средь дня.
Не закроют реку тени гор
И лесов почерневших узор.
От ночных холодов к берегам,
Прижимаясь, заснёт чутко сам...
Если ж тучи по небу пойдут,
Содрогнётся несломленный дуб,
Затрещит, но не сдастся, могуч!
Змеи молний сверкнут между туч,
Освещая весь мир. Гром - как вепрь,
Зарычит! Но страшней станет Днепр!
Водяные холмы в горы бьют,
Вспять, стоная от боли, бегут.
Страшен Днепр! Бросит камни и пни
К берегам, от сбежавшей волны.
Так сердит беспощадный злодей,-
Поглощает челны и людей...
ТЕКСТ ИЗ ГЛ.Х, по которому создан стихотворный вариант
Чуден Днепр при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы полные воды свои. Ни зашелохнет; ни прогремит. Глядишь, и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и чудится, будто весь вылит он из стекла, и будто голубая зеркальная дорога, без меры в ширину, без конца в длину, реет и вьется по зеленому миру. Любо тогда и жаркому солнцу оглядеться с вышины и погрузить лучи в холод стеклянных вод и прибережным лесам ярко отсветиться в водах. Зеленокудрые! они толпятся вместе с полевыми цветами к водам и, наклонившись, глядят в них и не наглядятся, и не налюбуются светлым своим зраком, и усмехаются к нему, и приветствуют его, кивая ветвями. В середину же Днепра они не смеют глянуть: никто, кроме солнца и голубого неба, не глядит в него. Редкая птица долетит до середины Днепра! Пышный! ему нет равной реки в мире. Чуден Днепр и при теплой летней ночи, когда все засыпает — и человек, и зверь, и птица; а Бог один величаво озирает небо и землю и величаво сотрясает ризу. От ризы сыплются звезды. Звезды горят и светят над миром и все разом отдаются в Днепре. Всех их держит Днепр в темном лоне своем. Ни одна не убежит от него; разве погаснет на небе. Черный лес, унизанный спящими воронами, и древле разломанные горы, свесясь, силятся закрыть его хотя длинною тенью своею, — напрасно! Нет ничего в мире, что бы могло прикрыть Днепр. Синий, синий, ходит он плавным разливом и середь ночи, как середь дня; виден за столько вдаль, за сколько видеть может человечье око. Нежась и прижимаясь ближе к берегам от ночного холода, дает он по себе серебряную струю; и она вспыхивает, будто полоса дамасской сабли; а он, синий, снова заснул. Чуден и тогда Днепр, и нет реки, равной ему в мире! Когда же пойдут горами по небу синие тучи, черный лес шатается до корня, дубы трещат и молния, изламываясь между туч, разом осветит целый мир — страшен тогда Днепр! Водяные холмы гремят, ударяясь о горы, и с блеском и стоном отбегают назад, и плачут, и заливаются вдали. Так убивается старая мать козака, выпровожая своего сына в войско. Разгульный и бодрый, едет он на вороном коне, подбоченившись и молодецки заломив шапку; а она, рыдая, бежит за ним, хватает его за стремя, ловит удила, и ломает над ним руки, и заливается горючими слезами.
Дико чернеют промеж ратующими волнами обгорелые пни и камни на выдавшемся берегу. И бьется об берег, подымаясь вверх и опускаясь вниз, пристающая лодка. Кто из козаков осмелился гулять в челне в то время, когда рассердился старый Днепр? Видно, ему не ведомо, что он глотает, как мух, людей.