БАЛЛАДА СМЕЛОСТИ
Я умею то, что никак не дается женам.
Это разница между голым и обнаженным.
Это пропасть между бесконечным и беспредельным,
Между плотью Христовой и просто телом.
Я сжигаю мосты, потому что сама сгораю.
Я не райская, не первая, не вторая,
Не Лилит, не Ева, не Марфа и не Мария
И не та, о которой в церкви не говорили.
Я лишь нежность, что стала сильнее звериной силы.
Я лишь горсть земляники на испачканном дне корзины.
Легкий пепел и тающее во рту дыханье,
Две монеты древней и самой последней дани.
Да, до смерти и дальше, милый, ползком в посмертье.
Посчитайте, честные мытари, все измерьте -
Неподвластна искусной истине фарисейской
Я живу как жаворонок – не ворошу, не сею,
Не варю, не верчу избушку, не знаю правил,
Не тону ни в воде, ни в кипящей шоссейной лаве.
Стала словом – а может быть слово – мною.
Исторгаю горячее, скверное, нутряное.
...На душе – полюбуйся - полынь, череда, душица.
За душой - снег идет и падает и ложится…
МОЛИТВА О КОТЕ
Господи, сохрани жизнь моему коту.
Пусть он и дальше пялится в пустоту,
Любит гонять за пробкой, сшибать герань,
Будит меня, паршивец, в такую рань!
Господи, там на небе полно котов,
Тощих и толстых, а я еще не готов.
Пусть мой дерет обои, орет в ночи –
Знаю, он точно когда-нибудь замолчит.
Но не сейчас, пожалуйста – вот он лег,
Мягкий и теплый глупенький уголек.
Чмокает, ищет мамку, вильнул хвостом.
Нет бы им жить единожды лет по сто…
Господи, это глупости, слезы и маета –
Если так нужно, бери моего кота.
Вон Авраам сына тебе принес.
Сын же важнее, чем кот, или, скажем, пес.
На, возьми и не бойся, это же не дракон.
Пахнет полынью, летом и молоком.
Может обнять за шею, куснуть, шутя,
Сделал с полсотни черных шальных котят.
Ты береги его, Господи, гладь, корми.
С ними, хвостатыми, хлопотней, чем с людьми.
Пусть не филонит, ловит мышей в раю,
Тихо мурлычет песенки, кот-баюн.
Пусть обо мне забудет – он зверь, не друг.
Но если вдруг с мяуканьем спрыгнет с рук,
Ты покажи: вот город, вот дом, в окне
Виден хозяин, думает обо мне,
И о тебе, кот, что ушел с Земли…
Господи, если можно продлить – продли!
МИНУТА
Прячутся мальчики в старых книгах, в тусклых открытках "Восьмого ма..."
В пульках свинцовых, монетках, нитках. Как незаметно пришла зима!
Тащится туша пешком по лужам, палка о камни - скирлы-скирлы.
Ужин не нужен, и дом не нужен, разве в кровати считать углы,
Прятаться куклой под одеялом, гладить обои, скрести узор.
Стал отработанным матерьялом, шлаком, отходом, позор, позор!
Буки крадутся к забытой зыбке, серые волки падут на грудь.
Мальчик, ты слышишь? Играй на скрипке, выйди из тени, останься, будь!
Ты, шестилетний, с песком в кармане, видишь, твой мячик упал в Неву.
Ежели Таня тебя поманит - прячься от Тани, сиди во рву.
Вот тебе корка и сахар сладкий. Вот от отца полтора письма.
Вот от бабули чулок с заплаткой. Мама исчезла восьмого ма...
Ты уцелеешь. Забудешь голод. Вырастешь сильный и молодой.
Чуешь - в тебя прорастает город, серым гранитом, густой водой.
Скрипка останется в бывшей детской. Крошится желтая канифоль.
Мальчик, уже никуда не деться - только по нотам, на страх и боль.
Только минута и я не стану. Ты, шестилетний, живи пока -
Струнным квартетом, зерном каштана.
Камешком
В клапане
Рюкзака...
БОГАТОЕ ВООБРАЖЕНИЕ
В моем придуманном городе что ни день выпадает снег.
Прилетают на счастье голуби, ангелы и синицы.
Пара божьих коровок по бумажной ползет стене.
Письмоносец-паук посулил – все растает и прояснится.
Смотрит в небо волшебник. На табличку «запрещено»
Выпускает из старой трубки колечки дыма.
Дремлет в башне ажурных окон ничей щенок.
Видит яростных рыцарей и осаду Ерусалима.
Продавщица фиалок рисует цветы, смеясь,
И на площади дарит несуществующие букеты.
Колокольчик прозрачный качает печаль моя.
Не дождаться ни всадника, ни золотой кареты.
Даже дудочник не задержался у белых стен –
В опустелых подвалах ни зерен, ни старых книжек.
Где-то морщится море и полнится солнцем степь.
Здесь все призрачно – арки, пролеты, ниши.
Все придумано – звезды, флюгеры, сказки пустых страниц.
Все однажды смоют и скинут в железный ящик.
Город «нет и не будет». Город «не обернись»…
И только снег на крыши сыплется – настоящий.
ОСКОЛКИ КАЛКИ
Пали на поле червоны стяги,
Смяло дружины. Князья, беда!
Войско кольцом окружило лагерь.
С берега валом идет Орда.
Брошен отряд берестою в розжиг,
Всем на закате под доски лечь.
Тонет в крови богатырь Алеша,
Хрипло смеется, вздымая меч.
Чувствует шкурой – уходят братья
В звонкую зелень березняка.
Гаснет пожар безнадежной рати.
Тратятся силы, сдает рука.
Рядом Добрыня – ревет медведем,
Воздух хватает разбитым ртом,
Рубит сплеча, о победе бредит,
Даром что раны легли крестом.
Давит шелом, тяжелеют латы,
Клонится буйная голова,
Пояс сияет и манит златом…
Кукиш вам, жадная татарва!
Вашим коням не догнать Мстислава –
Рвался за славой, повел полки,
По уши в каше завяз кровавой.
Полноте, князь, не стыдись, беги!
Мы же, дружина, клялись на стали -
Братья на братьев нейдут войной!
Где ты, Добрыня? Глаза устали…
Кто там стоит за моей спиной?
Матушка, холодно… Вдоль по Калке
Волны гуляют, темна вода.
Поздно рядиться, искать подарки –
Мы не увидимся никогда.
Манит на облако ангел дивный…
Чудится войско у белых врат,
Пламя над куполом Десятинной.
Слезы Софии, немой набат.
Пляшет на крыше княгиня Анна –
Жадным раскосым ее не взять.
Жаркая ночь наступает рано.
Ноги Алеши в грязи скользят.
Черные кудри осыпал иней.
Губы шевелятся: Отче, ну!
Встану как вкопанный за Добрыню,
Лютого ворога рубану!...
Честным пирком завершая битву,
Пьют тургауды, собой горды.
В поле табиб, бормоча молитвы,
Этим и тем подает воды.
Просит «терпи», обмывает павших,
Шепчет с оглядкой: урус, беги!
…Ходит Алеша по синей пашне,
Небо сверкает из-под руки.
МОЛИТВА ЕВПРАКСИИ
Таволга, таволга, кровь затвори,
От всякой твари заговори -
Дикого тура, серого пса,
Чеки тележного колеса.
Таволга, таволга, сына укрой,
Тихой и жадной вечерней порой,
Шапку и плащ из тумана скрои,
Пусть не найдут ни враги, ни свои.
Сокол строптивый глядит далеко,
Ханские стрелы летят в молоко,
Чистая сабля, сухая камча,
Алое корзно не рвали с плеча.
Не обещали белый бунчук,
Юных наложниц, коней и парчу,
Не утащили мешком из шатра,
Не разрешили дожить до утра.
Князь мой веселый уехал в Орду,
А воротился с монетой во рту.
Будет осада, беснуется тьма,
Терем княгини отныне тюрьма.
Грозные песни пойте, мечи,
Колокол звонкий, молю, не молчи,
Стража к воротам, в церковь родня,
Боже спаси тебя и меня!
Таволга, таволга, Волга-Итиль,
Крестик черненый на белой груди...
С каждым пожаром небо ясней,
Княжич смеется во сне.
ПЛАЧ РЯЗАНСКИЙ
Уходили прочь от домов прочных,
Деревянных стен, золотых звонниц.
Плакала Рязань на груди ночи,
Бередила псов и детей сонных.
Поспешай гонец, разбуди князя!
Расскажи, что брат за людей просит.
Яростный рассвет терема красит.
Алые на травы сойдут росы.
Пламя полыхнет от застрех в окна,
Пробежит по крышам - темно станет.
Белые березы закричат «больно».
Цену за позор отдадут сталью.
Не щадя ни вдов, ни седых старцев,
Ни святых отцов, ни коней белых,
Гибель по Рязани пройдет танцем.
Выкосит слепых, заберет смелых.
Быстрому гонцу не поспеть к сроку,
Не умыть лица, не испить меда -
На сырой земле проклинать бога –
Не было живых хоронить мертвых.
Пепел да зола до зари стынут.
Стыдная слеза на усах сохнет…
Собирай дружину, нападай с тылу,
Отдавай бойца, забирай сотню.
Отомсти за всех, кто ушел рано,
За купцов, певцов, кузнецов, ловчих,
Отомсти за Федора да Ивана,
Помни, что Рязани не будет больше.
Некуда вернуться и жить долго.
От костей волчицы воротят морды.
Не сыскать в кармане и сухой корки,
Не найти живых хоронить мертвых.
Стой-постой, гонец, не жалей силы.
Не щади себя посреди ада.
Поберечься, помнишь, жена просила?
Позабудь – и вспомни, как будешь падать…
Небо над тобой промелькнет Евпатий,
Сам иди до ирия – ангел занят…
Но зато на месте последней рати
Встанут строем стены другой Рязани.
GOLDEN, GOLDEN
Есть золото, не стоящее слез,
Бесценное, поскольку непродажно.
Дукаты лип и талеры берез
В ладони дня ссыпаются отважно.
Кичатся напоследок гаражи
Изысканной нарядной черепицей.
Вода течет и золото бежит
И утицы торопятся напиться.
Узоры отраженного стекла.
Кайма парчи для царского халата.
Молчит туман и отступает мгла,
Но с каждой ночью близится расплата...
Я – девочка на шелковом пути.
Я камешек на дне чужого тигля.
Навстречу ветру золото летит -
Отсюда и до самого Путивля.
PS: С разрешения организаторов цикл о русских городах публикуется полностью