«Ты, гражданин, похоже, вор».
- сказал мне старый прокурор,
захлопнув наблюдательное дело.
Что ж, восемь бед, один ответ.
Всего мне было 20 лет,
меня такая музыка задела.
«А вы не вор,
старик, бугор?
Откуда хата на Рублевке, тачка, дача?
В Швейцарии хороший счет,
и мед из крана в рот течет.
Прислуга во дворце и нету срача».
«Ты зря, парниша, мне хамишь.
Вот это видел? Это шиш.
Где доказательства?»
«Они в одной каморке.
Их не найдут, пока я жив,
не нагородят всякой лжи
все эти ваши гоблины и орки».
«А чей ты будешь, паренек,
присевший тута на пенек?»
«Я из газеты, я раскапыватель грязи.
На вас собрали мы досье.
Дадим его — адью, месье.
Ведь ваши связи — исключительные мрази».
«Ах, так...» - задумался старик.
Окурок бросил, снял парик. -
«Ну что же, десять лет отсидки хватит?
С судьею я все перетру,
а завтра, паря, по утру,
поскольку пресса ты, окажешься в пресс-хате»…
Я вышел раньше, по УДО,
все искупив своим трудом,
и посетил могилу прокурора.
Поссал на холмик старика,
сказал: «Прости, старик. Пока.
Я журналюгой был, а ты, родимый, — вором»