Вот-вот начнётся карнавал, оркестр готовит ноты.
Натёрт паркет, сияет зал:«Скажи мне, маска, кто ты?» -
«Мне, сударь, голос ваш знаком, я ваше наважденье»,-
И упорхнула, шлейф духов оставив на мгновенье.
Ах, эти плечи, тонкий стан и хрупкие запястья!
Довольно мне сердечных ран - нашёлся ангел счастья!
Я пригласил её на вальс, на польку, на мазурку,
И клялся ей который раз:«Я только твой, Голубка!»
Нас обвенчали и фату я снял с неё несмело.
Пил, задыхаясь, красоту доверчивого тела.
И так покойно и легко катились наши годы,
Хоть жили мы не широко, щадили нас невзгоды.
Повисла горя пелена под рождество Христово:
Голубушка моя больна, хоть говорит здорова.
Всё чаще кашляет в платок, закутанная шалью,
И поправляет завиток, задумавшись печально.
Зима ей вовсе не мила - нежна, как архидея.
Худеет, смотрит в зеркала, день ото дня бледнее.
Угас тихонько ангел мой, сложив устало крылья,
И вместо счастия тоска, да горькое бессилье.
Что было мило замело снегами и печалью,
Перекрестив моё чело серебряной вуалью.
Мне больше не набраться сил с поломанной душою,
Я вместе с ней лежу без крыл под каменной плитою.