Я вырвал кусок вены из руки
и кинул его в урну. Расцарапал ногтями
глаза от нависшей тоски,
Чтоб не посрамить поприще ролями
тех, кто сдался:
ругался,
пыжился,
бодался,
но все же сдался.
От трудной судьбы иль истощения,
Аккурат к финальной схватке века,
Рассею их хрустальным пламенем забвения,
Нет им места на кладбище-душе поэта.