Когда программы заменили шахматистов,
Бухгалтеров и ночных сторожей,
Пришла пора писать скрипт
Для создания литературы
Высокого уровня,
Самообучающийся
На лучших примерах
Античности, двоичности и третичности.
Друг-юрист сказал мне,
Что на такую программу
Не распространяется авторское право,
Ведь она ворует не тексты,
Не строчки,
Не мысли,
А ту неуловимую субстанцию,
Которая делает талантливое гениальным.
Я загнал в базу данных всю известную мне литературу -
От клинописи шумеров
До менописи постмодерна,
От Илиады до фанфиков по Гарри Поттеру,
Все статьи высоколобых критиков,
Чарты популярной музыки,
Поэмы и хокку,
Эпосы и рекламные ролики.
Библиотека конгресса могла бы гордиться своим отражением
В прозрачной плазме монитора.
Искусственный интеллект какое-то время работал,
Шуршал искусственными черновиками,
Курил искуственные сигареты,
Кашлял вентилятором,
А потом выдал сонет Шекспира,
Не изменив ни одного слова.
"Баг - подумали мы, -
Ошибка,
Неверные данные."
Мы перепроверили установки,
Изменили вводные,
Подправили коэффициенты,
Подключили такое глубокое обучение,
Что марианская впадина держала его тёмное пиво.
На выходе снова был Шекспир.
"Эй, - завопили мы с юристом, - что за хрень!
Где Боб Дилан?
Где нобелевская лауреатка Луиза Глик,
Написавшая стихи о крокусах, покое и тишине -
Rest and silence - неужели это не стоит упоминания?"
"The rest is silence", - выдохнула программа.
Ну что ты с ней будешь делать.
Юрист плюнул и ушел,
Мы с программой остались вдвоём.
Я читал ей плохие стихи,
Она мне Шекспира.
Я крутил параметры,
Менял модели,
Добавлял натурализма,
Сюрреализма,
Экоактивизма -
Ничего не помогало.
На исходе ночи я был готов заколоть её,
Задушить,
Вырезать кусок оперативной памяти
Весом в один фунт.
Тогда я пошёл на хитрость:
В качестве языка вывода
Я выбрал язык племени гуачарахо,
В котором есть сорок слов, обозначающих ветер,
И ни одного, обозначающего любовь.
На этот раз компьютер думал около секунды
Прежде, чем выдать фразу
"Иекахо гчтар оугхари",
Что в переводе на английский означало:
"By heaven, I think my love as rare as any she belied."
Так для понятия "ветер" в языке гуачарахо появилось сорок первое слово.
Оно же - первое для слова "любовь".