"...Нет, нужно написать другую книгу. Короткую, ясную, лёгкую. После прочтения которой становилось бы очевидно, что, что бы ты не делал, как бы не жил, ты сам себе судья, сам себе и раб, и Бог. И все помрут, и ты помрёшь, и ничего не изменится. Опять будут обманывать и убивать, унижать, умирать от болезней и старости. Ничего другого просто не было и нет. Только и разницы, что кому-то достанется больше, а кому - меньше. И зла, и добра, и хорошего, и плохого. И стоит ли из этого что-то выбирать, если результат одинаков? Боль. Смерть. Забвение…»
Ь. облегченно вздохнул, придя к неутешительному выводу. Будто оборвал последний крючок на рыбалке. Обидно, конечно. Только ничего не поделаешь – со всяким это когда-нибудь случится. Он решил выглянуть на улицу и поднялся со стула, закрыв «Библию» и поправив голубиное перышко на том месте, где заложил его в книгу Петр Ионович – «Деянии апостолов». На посудной полке Ь. нашел носок и полиэтиленовую бутылку с ключами. Привязал их к поясу.
За дверью дождь продолжался. В поднебесье полоскание и отжим туч заканчивать не собирались. Взглянув на экран смартфона, Ь. определил, что время приближается к обеденному. Именно в этот момент пришло сообщение от жены. Она задерживается ещё на одно дежурство, потому что у второй сменщицы был на этот день заказан педикюр, и она днём раньше договорилась с той женщиной, что заболела, о своей подмене. Но работать кому-то надо. Поэтому Ь. пусть найдёт в холодильнике пельмени и её к обеду не ждёт.
Подавив второй вздох, Ь. вернулся в дворницкую. Снял сапоги и лег на диван.
«Определённо день нужно актировать… - подумал он. – Интересно, сколько они заплатят по акту за то, что я ничего не делал? Но я же не виноват… Они же должны понимать, что у дворника всё от природы зависит!.. Потом, а где регламент? Где график производства работ? Нормо-часы? План участка, наконец! Разграничения по ответственности? Я даже материальные ценности не принял! Ну, и что, что результат не важен! Формальности же можно соблюсти!»
Ь. понял, что теряет умиротворённость. Докапываясь до сущего, он вдруг начал осознавать, что жена не спроста не вернулась домой. Что, приняв место у Петра по работе, он начинает принимать и его судьбу. Что жена уже не вернётся, как и жена Петра. Никогда.
Да и была ли она?..
Ь. нервно заерзал на диване и лёг на правый бок. С левой стороны в груди что-то давило на рёбра изнутри, будто камнем.
«Когда она ушла на работу? – пытался вспомнить Ь. – Позавчера? Неделю назад? Две?.. Я курил на балконе. Она проходила внизу по двору и махнула мне рукой… Так зелено ещё было, листья на деревьях, солнце светило… Самое начало осени. Или лето… Как время летит?!»
Лежать стало неудобно. Ь. сел, расстегнул комбинезон и ослабил пояс с ключами. Он начал восстанавливать в памяти последнее прощание с женой.
Она жаловалась на то, что машина что-то барахлит, что ей придётся ехать на работу на маршрутке, электричке, а потом – на метро. Боялась опоздать, в суете перепутала сумочки, оставив на полке в коридоре и документы, и деньги, и новый смартфон. А Ь. и не пытался догнать её, чтобы передать всё это. Он был уверен, что это очередное недоразумение разрешится само собой, как разрешались многие вещи с её возвращением. Она часто забывала вещи в транспорте. Но эти-то дома остались…
Ь. посмотрел на номер, с которого приходили сообщения с работы жены. Ну, вот, с рабочего… Утром и вечером. И опять – утром и вечером… Три месяца подряд, остальное он стёр, когда чистил память в смартфоне!
В животе у Ь. похолодело. Как же так?! Как это могло остаться незамеченным? И вдруг явственно ощутил, будто прозрел: их уже ничего не связывало последних шесть лет, ничего! Они жили в разных комнатах. Когда она уходила на работу, он ещё спал. Когда она возвращалась, он ещё был на работе. Они иногда встречались на кухне. Она сразу выключала телевизор и вопросительно смотрела на него: не помешала ли? Ь. не любил телевизоры. Они отвлекали. Она не понимала, от чего Ь. можно отвлечь? Он дома только спит и пьёт. А когда этого не делает, курит на балконе или сидит в туалете. Потом Ь. вышел на пенсию и совсем потерялся. На дорогую работу его нигде не брали. Дёшево он работать отказывался. Сидел дома, читал, вёл свои записи. Жена начала брать подработки. А в связи с карантином стала задерживаться всё чаще, иногда не появляясь дома неделями. Ь. не то чтобы привык к этому, он просто не обращал на эти задержки особого внимания, оправдывая её отсутствие обстоятельствами. Кое-какие сбережения ещё оставались. Ь. понемногу их растрачивал, когда пенсии на покупки не хватало, исправно оплачивал коммуналку, связь. Если о жене кто-то спрашивал, Ь. честно отвечал, что она сейчас на работе и просил позвонить ей туда. У знакомых были оба её телефона. Обычно знакомые уже не перезванивали, а если и случалось такое, Ь. с раздражением просил его не беспокоить, да ещё делал им выговор: мол, врач трудится во имя вашего спасения, а вы его глупостями достаёте!.. Воспитанные люди больше не звонили. И в гости его приглашать перестали, ссылаясь на карантин. О жене никто уже не вспоминал, а, если просили передать «привет», Ь. никому не отказывал, говорил: «как только появится, передам!», отключал телефон и тут же забывал о звонившем.
Отматывая месяцы своей жизни в обратную сторону, Ь. вдруг с внутренним страхом ощутил, что он описывает прощание с женой не в этом году, и не в прошлом, а в каком-то непонятном для него времени, которое начисто стёрло всё, связанное с его семейной жизнью. Получалось, неведомо с какого года он живёт в полном одиночестве, поддерживая иллюзию семьи, которой нет. Его сознание чётко руководит его действиями, исключая всякую догадку о правде. Он подчиняется ему беспрекословно.
«Поэтому они меня и позвали… - наконец, догадался Ь. – Оставь всё и иди за мной… Вот и оставил… И пошёл…»
Ь. поднялся с дивана, застегнул пуговицы на комбинезоне и, прихватив ключи, побрёл домой, мучаясь тревожными мыслями.
Поднявшись на двенадцатый этаж, он не узнал свою лестничную площадку. На единственной двери, не в его квартиру, висела табличка «М.А.Ма». Позвонить в дверь Ь. не решился. Потупив голову, он спустился вниз и зашагал к дворницкой.
По дороге, под дождём, он несколько раз нагибался к земле, чтобы собрать в карман оттаявшие, расползшиеся по мокрому асфальту, бычки от сигарет и мелкий мусор. Вытирая грязными руками лицо от дождевых капель, слёз Ь. не замечал.»