I
Дитя тростников, прекрасен,
Печальные губы, очи,
Плечистый и станом тонкий,
Кожа как яблоко ночи,
Серебряных нервов струны,
Идёт по улице молча.
Воздушные георгины
Трещат под его шагами,
Два траурных ритма неба
Выводит он каблуками.
И нет ему равных между
Пальм побережья морского,
Ни света бродячего звёзд,
Ни тех, кто был коронован.
Когда он на грудь из яшмы
Склоняет голову грустно,
Ночь ищет, где перед ним
В поклоне скорей согнуться.
Играют гитары сами
Архангелу Гавриилу,
Укротителю мотыльков,
Противнику скорбной ивы.
Святой Гавриил: «Ребёнок
Плачет в утробе матери».
Не забывай, что цыгане
Дали тебе это платье.
II
Анунсиасьон, хозяйка,
В лохмотьях и лунном свете,
Скорей открывает, чтобы
Звезду на пороге встретить.
Святой Гавриил, архангел,
Улыбок и лилий гроздья,
Правнучек башни Хиральды,
Пришёл этой ночью в гости.
В жилете вышитом, пульсом,
Таясь, цикады звенели.
И стали звёзды ночные
Вдруг колокольцами в небе.
Святой Гавриил: «Принёс я
Сюда три гвоздя блаженства».
- Щёки горят, и жасмины
На них от этого блеска!
- Господь храни тебя, жено,
Темнеющая на диво.
Будто побеги ветра, твой
Ребёнок будет красивым.
- О, святой Гавриил, очей
И жизни моей отрада!
Кресло бы мне из гвоздичек,
Тебя усадить мне рядом!
- Господь храни тебя, жено,
В лохмотьях и лунном свете.
Три ранки с родинкой будут
У сына близко от сердца.
- О, святой Гавриил, милый,
Ты источаешь сиянье!
Теплеет уже молоко,
В груди моей появляясь.
- Господь храни тебя, жено,
Праматерь сотен потомков.
Как сухи твои ресницы,
Словно дороги для конных.
*
Анунсиасьон дивится:
Запел ребёнок во чреве,
Три пули – миндаль зелёный –
В его голоске звенели.
Святой Гавриил воздушной
Вверх поднимался лестницей.
И стали звёзды ночные
Шелестящим бессмертником.