Сказ про семь скоморохов, про Змея нечистого и девицу пригожую
А ехали как-то семь скоморохов на коне. На балалайках тренькали, во гудочки дудели. Кто тетёрочку прянишную жуёт, кто чаёк землянишный прихлёбывает. И ехали таково, не тужили, по сторонкам глядели, не торопилися, со всяким живьём здоровкались.
И всё чинно да ладком, да вдруг идёт им навстречу де`вица, платьешко рваненькое, сама чумазенькая, что твой листочек осенний в грязь угодивший, идёт собе и несчастненько этако плачет. Остановились скоморохи и спрашивают: Что ты, девица горюешь? Что слёзки-то проливаешь? Никак беда какая невзгодная у тебя злоключилася? А как же не плакать-то, - говорит девица, - батюшка с матушкой померли, я в работницы к Змею нашему нанялась, а тот оговорил меня, будто я всё у нево поукрала. Да прислал челядь свою, и дом папенькин-маменькин у меня отняли. И ничего-то у меня не осталось. И силы-то все мои остатние поиссякли. Вот на речку Вихляйку иду. Топиться буду. Э, нет, - отвечают тут скоморохи, - так дело не сладится. И под ручки её взяли и на коника меж собой усадили. Показывай топерь, - где аспид энтот обретается. Да как же вы с ним управитесь-то? - девица говорит, он же с чертенятами, да бесенятами, с ведьмами да всякой протчей нежитью, да много их. А ведаешь ли ты в чём сила-то? – улыбается старшой скоморох. А в чём? – молвит девица. Силушка в правде, - ответствует. А правда в чём? – девица опять говорит. А правда в любви. А любовь? Так известное дело – в Творце Вседержителе. А Он в чём? А Он, милая, ежли по понятному сказать, то как окиян бездонный, безбрежный, ни начала, ни конца нету, сплошь сияние, плыви куда захошь. Утихла на том девица, чайку ей в корчажечку налили, калачом да пирогом, да ломтиком сала попотчевали и поехали. А ехать-то и недалеко вышло. Вот и хоромы каменные превысокие, ставни узорчатые, прям-таки замок цельный. Слезли. Что поделывать будем? - друг у дружки воспрашают. Разве, мороку напустим? А энто, други, как intuitiva подскажет, по наитию, в обчем, - старшой отвечает, - одно знаю, Господь на нашей сторонке, подможет, а там, глядишь, и мы сдюжим. А насперва в дом зайдём. И безо стука всякого и зашли.
А Змей-то о трёх головах, о трёх хоботах уж бежит, клыками клацает, рогами бычится, хвост шипастый по полу трепещется. Кто таковы?! – всеми тремя глотками вопиёт и копытами топочет. Пошто ко мне за порог ступили?! – а пар с ноздрей так и пышет. А мы-то братья вот сей девицы пригожей, - старшой скоморох спокойно так сказывает и на девицу бородой указует. Вот, прослышали мы во дальнем крае, что батюшка наши с матушкой померли, и что сестрицу нашу заобидели. Взяли да прискакали. Да гостинцев тобе привезли. И своим подмигивает. А те разом смекнули. Свиристёлки повытащили да в них и загудели. И тотчас повсюду мрак да хлад, а изо всех щелей крысы да змеи лезут, да всяки букахи отвратные роями-реками текут-колышутся – крови алчут, а под потолком уж неясыти клекочут да нетопыри зыкают, а разны колючи повилики да вьюны уж ползут-стелятся, да с руку толщиной, да за ноги-то нечестивых прихватывают, жалами пронзают. Наперво ведьмы встрепенулись, давай по упырьему шипеть, ворожить да приговаривать, от вьюнов сторонясь. Следом Змей да бесята попятились, да зарычали при том, да взялися адским пламенем в скоморохов метать. А те стоят, посмеиваются, промеж собою толкуют, с места не сдвигаются. Поелику вкруг них словно б преграда из сияния ясного выросла, и что нежить не швырнёт, всё в препону утыкается да оземь валится. Поглядел-поглядел на сие старшой скомороший и молвит: Таково и живи топерь. Да к двери. И младшие следом. Эй, ты! А ну-ка!.. – возопят им. А что а ну-ка? - старшой оборачивается. Изринь немедля вон гадов своих! – чудище лает, а голосок-то подрагивает. А скоморохи близ старшого собрались, все жилистые да могутные – кто с ухмылочкой подковку, а кто и кочергу гнёт, кто челом хмурится да перстами костылики железные в мелку труху крошит, а кто таковы же троетёсики калёные ладошкой в стеночки вгоняет. Да вместе-всемером всё вдоль и поперек крестным знамением осеняют, да так что у чертенят и корчи содеялись.
Позыркал-позыркал поганый на всё энто, рад бы каку злобу вытворить, да тягаться бессилен, головы посвесил,кудахчет этако дребезжаще: С сестрицей вашей неуправка вышла, не хотел я, оно ненароком сталось. Ишшо как хотел, - сурово скоморохи ответствуют, - ишшо как нароком, а коль повиниться вздумал, так не стесняйсь, винись! Виноват я, - нечистый лепечет. И очи долу ещё пуще клонит. А дом-то её зачем отъял? А дом-то, - василисково отродье визжит, - дом-то – её, её! А заработок сестрицын где? - вновь скоморохи воспрашивают. Так вот же, вот! А за слёзки? И за слёзки! – супостат голосит. И несут уж демоны три кошеля тугих – один со златом, два с серебром. Скоморохи монеты просмотрели, на зуб поиспробовали – а вдруг ли медяка подсунет, меж собой попереглянулись. Вот топерь всё, - старшой гуторит. Засвирестели сызнова в свои гуделки, блазни-то все по углам, по щелям и упорхнули, как и не было. Мы-то ноне уедем, - говорит старшой окаянному, - но сестрице почтарных голубей оставим. Ежли они к нам ко сроку не долетят, возвернёмся. И тогда уж не обессудь. Повторно пощады не обрящешь. Чародействуй топерь, чтоб нашего почтаря пернатого никакой коршун ни сапсан не склевали. В затылке почесал да прочь вышел.
И пошли они в домик сестрицы названной. А по пути на торжок заглянули, понакупили ей всячинки – одёжи, да утвари, да кушаний лакомых. Попировали на славу. А тут меньшой наперёд ступил и таковы слова сказывает: Приглянулась ты мне, сестрица, и по душе, и по сердцу, да так, что и смолчать силы нету. Пойдёшь замуж за меня? Я ж не только на дуде игрец, но и швец и жнец, и столяр и плотник, рыбарь да охотник. С ответом не торопись, подумай. А мы скоро уж до конца земли доедем, а там и назад повернём. Будем мимо проезжать, так и ответ дашь. Заулыбалась девица, зарделась зарёй пунцовой и покивала. Попрощались тогда скоморохи, позалезли на коника и дале поехали. Кто тетёрочку прянишную жуёт, кто чаёк землянишный прихлёбывает.