Или как меня исключали из КПСС.
После окончания Калининградского технического университета с дипломом инженера –кораблестроителя органы КГБ СССР почему-то обратили на меня внимание и решили призвать к себе. Конечно, избалованный вольной студенческой жизнью я нуждался в корректировке характера и стиля жизни и поведения. Но доблестные кадровики решили, что исправить меня можно, и направили в святая святых Советской Армии –военную контрразведку. Для начала надо было следовать на курсы оперсостава в Ленинград, где нам преподали азы контрразведывательной деятельности. В предыдущих главах моей повести «Записки военного контрразведчика» я рассказывал об этом подробнее.
Минуло полгода учебы, и в отделе кадров особого отдела КГБ СССР по Балтийскому флоту решили, что меня, как инженера, да еще и имевшего опыт плавательной практики, надо использовать на «ниве» кораблестроения. Раздуваясь от собственной гордости и значимости прибыл в Особый отдел по Лиепайской военно-морской базе и на следующий день принял ( как у нас это говорилось) объект оперативного обслуживания –огромный судо-ремонтный и судостроительный завод Тосмаре.
В принципе объект мне должен быть передан предыдущим оперработником, а представляться директору завода я должен был в сопровождении начальника отдела, этого почему-то не произошло. Стоило наверно рассказать, что Особым отделом по Ливмб (Лиепайской военно-морской базе) в то время командовал капитан первого ранга Шепельский Анатолий Абрамович. Вообще-то он не был Анатолием, а звался Тельяш. Про национальность писать не буду. В то же время Председатель КГБ Андропов Ю.В. серьезно занимался проблемами сионизма, издавая в открытой печати труды о вреде и опасности проявлений сионизма в России. В шифрованных телеграммах, идущих в отдел, рассказывалось о враждебных проявлениях отдельных приверженцев этого политического течения в России, требовалось усилить работу по их разоблачению.
Проявив самостоятельность (вынужденную) приступил к работе. У меня был шикарный кабинет на втором этаже заводоуправления, доступ во все цеха, в том числе самые секретные. Работа пошла. То поступил сигнал от помощника о том, что при ремонте базового тральщика (корабль, предназначенный для поиска мин в гавани) при ремонте было списано 150 метров привального бруса. Это при длине корабля 50 метров. Привальный брус это окантовка борта корабля для предотвращения поломок корпуса при швартовке. То поступил сигнал о том, что морской буксир стал на докование, не выгрузив боезапас.ТО в секретном цеху был нарушен режим секретности, когда секретные документы стали достоянием не допущенных к секретам людей. Все эти факты я докладывал Шепельскому и получал указание проинформировать директора завода. Что я и делал. Однако меня смущал мелкий масштаб моей деятельности. Хотелось чего-то серьезного. Агента иноразведки, или антисоветскую группу..
У директора завода была прелестная секретарша. Многим с ней делился генерал-майор. Возможная вербовка предполагала серьезную информацию. Легко установил с ней контакт. На одной из встреч в кабинете от нее поступила информация, что группа руководящих работников завода собирается вне службы и ведет разговоры о контактах с немецкой верфью, где ремонтировались корабли Германии. Учитывая, что речь может идти об утечке секретной информации, доложил начальнику. Тот что-то промямлил об усилении работы по охране государственной тайны. Я принял решение установить более глубокий контакт с секретаршей завода и привлечь ее к негласному сотрудничеству. Оформил необходимые документы, получил визу Шепельского, назначил секретарше встречу в номере гостиницы. По законам жанра на первую в моей жизни вербовку должен пойти начальник. За час до встречи позвонил знакомый из городского отдела КГБ Латвийской СССР, и предупредил, что встречу надо отменить, так как меня ожидает неприятность. Начальника не оказалось в отделе, и я занял пост неподалеку от входа в гостиницу. В назначенное время мой кандидат на вербовку прелестная Алла (назовем ее так) проследовала внутрь, но сдем за ней подъехала машина с четырьмя работниками милиции, которые вошли следом за Аллой. Провокация была подготовлена.
На встречу в гостиницу я естественно не пошел, а на следующий день извинился перед Аллой в заводоуправлении сообщил, что необходимость в наших встречах отпала.
Через неделю Шепельский объявил о переводе меня на другой объект бригаду эскадренных миноносцев, ходивших на боевую службу в Северную Атлантику на длительное время. О несостоявшейся вербовке вопросов не было.
И только по прошествии многих лет я начал находить связь в этих событиях, о чем расскажу в следующих главах моего повествования.