Тадж-Махал
(Шах-Джахан и Арджуманд)
О чём молчит нам Тадж-Махал?
Те, кто единожды видал
Сей грандиозный монумент
Любви, которой выше нет,
Наверно, задавал вопрос
Как камень время перерос,
И что за тайны там, вдали
Остались в вековой пыли.
Где древних башен минареты,
Всплывают старые сюжеты.
Восток тех лет! Восток! Восток!
Что беспощаден и жесток.
Но даже в облачной пыли
Два ириса любви взошли.
И Шах-Джахан и Арджуманд.
Скажи, ты видел ли закат?
А солнца трепетный восход?
Так день любви был враз зачат,
И вместе с солнцем он умрёт.
Загадки Древнего Востока.
Коран нам дан через Пророка.
Он – лишь перо. Он – лишь рука.
Любовь Аллаха велика.
Он в лучшем мире из миров
Даёт найти свою любовь.
И Шах-Джахан любим Аллахом.
Да! Сотворённому из праха
Он в душу, в сердце влил любовь.
Ну что сказать про Арджуманд?
Она прекрасна как цветок.
Так разошёлся дикий сад.
Она же – лучший лепесток.
Забавы Древнего Востока.
Играют девушки в базар.
И, славя самого Пророка,
Перебирают свой товар.
Базар восточный оживает.
Выходят принцы на крыльцо.
И взгляд Джахана примечает
Её прекрасное лицо.
Шелка, щербет и кошельки,
Любой на выбор и удачу,
Но Шах-Джахану не с руки,
И это всё совсем не значит
Для Шах-Джахана ничего…
Товар её нелеп и беден:
Осколки разного стекла.
Но только слово – и в беседу
Их речь в тот миг перетекла.
Как светлолицая луна,
Она красива и бледна.
Изящный стан, как у газели.
Звук голоса, как у свирели.
Всё в ней прекрасно, и она
Ему Аллахом вручена.
Играла свадьба, и зурна
Была любви к гостям полна.
Играли флейты и тамтамы
И в такт стучали им ногами
Там гости, приглашая в пляс,
И с виноградом полный таз
Слуга нёс, приглашая в гости
Всех путников; пёс злобный кости
Под креслом в умиленьи грыз.
И только-только приглядись:
Ещё такого ликованья
Не ведал мир и мирозданье!
Как ночи описать любви?
Когда б могли уста мои
Лишь миг один запечатлеть,
Я мог бы тут же умереть.
Она – как трепетная лань,
А он как будто барс был снежный.
О миг! Ты больше мира стань!
Как океан любви безбрежной
В словах нам можно описать?
Когда Пророк сам мог бы знать
Слова любви, и то, наверно,
Не смог бы так он передать.
Так ночи полные любви
Одна сменялась за другою.
Он солнцем был ей - улови –
Она была его луною.
Она светилась его светом,
Что освещал ей всё вокруг,
Что лучше в целом мире нету,
Он был любовник, брат и друг.
Он ветром был, она – тростник,
Сгибалась под его любовью.
Подобно ветру, он приник
К её ночному изголовью.
Ласкалась лань и снежный барс
Так нежно, трепетно и страстно,
Что лучше будет им без нас,
Без наших глаз, мой друг прекрасный.
Шли дни и месяцы и годы,
Любовью будучи полны.
Она его во все походы
Сопровождала в дни войны.
И вместе с ним везде бывала.
Он ставил для неё шатёр,
И только то она лишь знала,
Чем для него была с тех пор.
Во дни сражений, страшных битв
Нет слаще истовых молитв,
Чем быть с любимой в единеньи,
И сердце билось в упоеньи
У Шах-Джахана там, в груди,
Когда он видел впереди
Её шатёр; и в гости к ней
На крыльях он любви своей
Летел, и не было на свете
Его счастливей; он в отсвете
Лучей купался той любви;
Бежал, лишь только позови.
Ну что сказать нам об Арджуманд?
На свете милосердней нет.
Дороже в мире всех наград
Той доброты великой свет.
Она утешит, приголубит
(любовь живёт Аллаха в ней).
Через неё Аллах так любит
Всех неутешенных людей.
Так помощь каждый находил,
Кто к ней за нею приходил.
Она входила к Шах-Джахану
С мольбами; он же ей
Лишь сердцу следуя, Корану,
Творил добро для тех людей.
Так милосердие вершилось.
Спустя века нам не забыть
Джахана строгую ту милость
И ту, способную просить
За всех у мужа и Аллаха
Без устали, без тени страха.
Везде так были неразлучны
И Шах-Джахан и Арджуманд.
Любовь цвела как дивный сад.
И были дни благополучны.
Однажды ей приснился сон.
Из чрева исходил вдруг стон.
Проснулась в ужасе она,
И не могла понять со сна,
Что с ней такое вдруг случилось,
Что ей такое там приснилось?
То был плохой, конечно, знак,
Дурное предзнаменованье,
Младенец тот о смерти так
Кричал; то было знанье,
Что в родах Арджуманд умрёт…
То был увы! ужасный год.
Спустя лишь месяцы и дни
Пророческими стали сны.
И в родах умерла она.
И не было печальней дня
Для Шах-Джахана; вместе с ней
Он будто умер для людей.
Как горе описать потери?
Когда б я был большой поэт…
- Но нет, я в смерть твою не верю!
Ведь в этом мире смерти нет! –
Кричал Джахан в самозабвеньи
И рвал он на груди кафтан.
Потом уже в оцепененьи
Садился в горе на топчан.
То тихо горевал владыка,
А то неистово кричал.
То словно лев ужасным рыком
Потерю львицы отмечал,
То плакал тихо, утирая
Он слёзы, будто дождь прошёл.
«Она вот у ворот уж рая,
Но я ключи к ним не нашёл».
Как описать потерю, муки?
Когда б я был большой поэт…
Но записать стремятся руки
Чего в природе вовсе нет…
Но всё ж попробуем сравнить
С тем, без чего так сложно жить.
Как над лебёдушкою плачет
Осиротевший враз супруг,
Так это горе много значит,
Но для Джахана больше, друг.
Как описать его потерю?
Как будто солнце для ростка,
Хоть я в метафоры не верю,
Любовь его так велика.
Цветок завянет без светила.
И точно также Шах-Джахан.
Завял (да!) без своей он милой,
Как без светила тот тюльпан.
Из камня высечь повелел
Он белоснежный Тадж-Махал.
Он по любимой так скучал,
Что сделать меньшего не смел,
Чем в камне грусть запечатлеть
По той, с кем вместе умереть
Он в жизни лишь всегда мечтал…
И в камне он запечатлел
Любовь к прекрасной Арджуманд.
И каждый раз, когда смотрел,
Он вспоминал небесный взгляд,
И непослушный завиток
Её волос, и голосок…
И там нашла успокоенье
Уже навеки Арджуманд.
Из камня облеклась в наряд.
А Шах-Джахан нашёл смиренье,
Что выше всяческих наград,
Когда лишь время – утешенье…
О Тадж-Махал! О Тадж-Махал!
Любовь ты вечную познал
И дал для вечности ответ.
Простой ты камень? Вовсе нет!
Любви ты в камне воплощенье,
Пророка нового явленье,
Среди жестоких страшных лет
Потомкам рассказал сюжет
О днях не воинской ты славы,
Любви великой стал оправой…
Но посмотри: спустя века
Любовь всё так же велика
И горе велико потери.
Взгляни лишь только и поверишь…