По увитому виноградом дворику Одесского театра русской драмы, вразвалочку, как куры, ходят крысы. Прогнать их могут только отважные Федор и Альма, крохотные бородатые местные собачки.
Одесса – этот облезлый южнорусский Париж - поражает картонной роскошью своих декораций, фантастически-прекрасным оперным театром, платанами и высоченными рожковыми деревьями на углу Дерибасовской и Ришельевской, где «у бабушки старушки шестеро налетчиков отобрали честь».
И конечно одесситы. Одесситы! На привозе подходит портовый парень: «Джинсы нужны? А телочку пилить будешь?» В очереди за бычками: «Дама, почем ваши бички? А за десять рублей? Тетя, шоб ты скисла!»
После репетиции прогулка с помощником режиссера Леночкой и мебельщиками Команды Фалком и Комиссаровым по Одесским паркам. Леночка кажется в меня влюблена.
Потом обед в гостях у Леночки: горячие бублики и обжигающий желтый бульон из куриных кубиков. Фалк и Комиссаров цокают языками – вкусно! Поднимают домиком брови, сводничают.
После спектакля опять в гости к Леночке, она благородно приглашает меня в свою гостиницу принять душ, в нашей гостинице в восемь вечера выключают воду. Долгое двусмысленное чаепитие. Беседа о Фрейде. Каким-то образом мне удается объяснить, что я не могу остаться. Я люблю другую, и любим! Я слишком хорош собой и красив душой, чтобы воспользоваться Леночкиной беззащитностью.
Возвращаюсь к себе по пустынной темной Дерибасовской. В руках несу Леночкин подарок – пять стеклянных баночек с укропной солью. У гостиницы меня останавливают шесть милиционеров. Я солдат в гражданке - без денег и документов?!
– Что это у Вас? Один из милиционеров нюхает и пробует содержимое баночек. Я иду ва-банк, устраиваю истерику, что мы здесь на гастролях, что я известный актер, а у меня завтра репетиция, что мы можем подняться в гостиницу, где мои документы, но тогда…
Меня отпускают. Ух… Вот я и в гостинице.
Но…
Если в восемь воду выключают
Значит, мне не пить сегодня чаю…
Можно умереть не просыпаясь,
И душа как девочка слепая
Словно в полусне перебирает
Бусинки воспоминаний…