Такой разлад, сумятица, разгром,
из жизни пьеса тянется на сцену.
Под взмах кулисный бархатным крылом
и я шепну растроганно кузену.
Не дом, где разбиваются сердца,
а гиблая обитель Гесионы,
где звук живой доносится с торца
земной веранды. Юноша влюблённый
пока не ищет смерти, дурачок,
безропотно выравниваясь с вязом,
где Богу вторит голосом сверчок,
укрывшись под кипреем долговязым.
И все ещё достаточно свежи,
наивны в восприятии сюжета,
и невозможно нам предположить
что время перемелет даже это.
Забудь, мой друг, военные долги,
условности, развязанные драмой,
ах, как сегодня паузы долги,
замалчивая истины упрямо!
И гаснут люстры солнечные, и
от тесноты становится так мало
обычной человеческой любви,
которая когда-то всех спасала.