Он порочен – и прочен в своей порочности,
Этот город, испорчен со всех сторон.
Здесь родился и вырос я, между прочим,
Здесь и жду я собственных похорон.
И пока светло-синий застывший воздух
Палантином лежит на плечах холмов,
Тлеет прошлого века железный остов,
Всё как есть рассказывая без слов.
Не смеются волны в реке той мутной,
В реке той скучной в глуши пустынной,
И небо лежит в ней душно-немое,
Одна тоска только, словно море,
Словами трудными и пустыми
Песок с губ слизывает, и тут-то
Вдруг очень ясно – что было скрыто,
Вдруг проступает – что было стёрто,
И сердце бьётся в груди разрытой,
Круги вычерчивает в потёмках,
И столько, кажется в нём гранита,
Что не растает
И не сгорит…