Вот как-то раз, обкуренные в дым,
Уставшие от творческого рвенья,
Мы с Господом на облаке сидим,
Ведя с Ним наши дружеские пренья.
Стараюсь делать умное лицо,
Насколько позволяют это глюки,
И речь веду с Ним как творец с Творцом,
И нить беседы взять пытаюсь в руки.
Про взбалмошную музу, мать её,
Про то, как нам, создателям, непросто
Придумать что-то новое, своё,
Чтоб это было ярко, зримо, броско.
"Твои стихи,- сказал Он мне,- фигня,
Могу за час Я сто таких забацать.
А вот тебе в твореньях до Меня
Не дорасти столетий и за двадцать.
Уж Я творю - так это на века:
Я создал мир, Вселенную без края,
И бабу сотворил, и мужика.
А от твоих стишков Я угораю."
"Да,- говорю,- Творец Ты так Творец,
И натворил Ты всякого немало,
Но вот людей, прости меня, Отец,
Ты довести не смог до идеала.
Стихи-то что? Стихи да и стихи.
А люди вон, раскрой глаза и уши,
Пустились в блуд и в смертные грехи,
И к заповедям вовсе равнодушны.
Стремятся спор они решать войной,
Друг друга бьют, упёршись насмерть рогом,
За глаз разрез, за кожи цвет иной,
За веру чью-то в боженьку другого.
Не возражай. Тебе тут нечем крыть.
К лицу ли нам пустое говоренье?
Хорош курить, давай опять творить:
Ты новых чад, а я стихотворенья."