КРЕЩЕНИЕ НА ПАСХУ
Пасха 1990 года стала для меня удивительным событием. Ночная служба в храме свв. благоверных князей Бориса и Глеба (село Белкино, что рядом с наукоградом Обнинск), как и ожидалось, проходила не в тихой радости верующих, а в напряжённом противостоянии богомольцев пьяной и агрессивной толпе сельских жителей, пришедших поглазеть на крестный ход. Я был в числе немногочисленной добровольной «дружины», состоявшей из казаков и членов Российского христианского демократического движения – РХДД (в количестве двух «штук» - новоиспечённых депутатов обнинского городского Совета Валерия Жукалова и, собственно, меня). Вначале всё было относительно спокойно, на клиросе читали часы, храм потихоньку наполнялся верующими, пьяные «парубки» и их юные «дамы» пытались вести себя развязно и по-хозяйски, но жёстко отсекались «дружинниками» ещё на входе в церковь. «Зрители» недовольно гудели, но отступали. До тех пор, пока их «критическая масса» не сравнялась с числом воцерковлённых людей. В середине службы пьяная орава молодого советского крестьянства вломилась в центр храма и, буквально, разметала молящихся. Гиканье, мат, шутки и прибаутки, смех и рукоприкладство по отношению ко всем недовольным «разметали» пасхальную службу в «клочья». Бесчинствующие смяли «дружинников» и рванулись в сторону алтаря, из которого выбежал сильно перепуганный отец Вячеслав (Полосин ) и, буквально, заорал: «Православные!!! Да что же вы делаете?! В алтаре – престол Бога. Не святотатствуйте»! Возникла короткая пауза, и охрана мгновенно закрыла снаружи на засов боковые ворота церкви (основной поток «штурмовиков» шёл через них), тем самым сбив «колебательный момент» «пьяного цунами», и встала цепью перед алтарём. «Не в силе Бог, а в правде». Хлипкая цепь выстояла против страшного напора матерящегося хамья и вынудила последних со всей яростью ломиться в боковые ворота… Там был мой пост. Несколько человек снаружи телами закрыли ворота. Мне казалось, что связки не выдержат и вот-вот лопнут как перетянутые струны. С той стороны выла и грозила лютой расправой «молодая поросль коммунистического завтра». Но, как известно, Бог поругаем не бывает. Постепенно бойцы «проклятьем заклеймённого» персонажа выдохлись и стали кучками выплёвываться через центральные ворота на улицу, где было уже по-утреннему прохладно. Прооравшиеся стаи «матершинников и крамольников» постепенно трезвели и успокаивались. Заново в храм пытались прорваться только наиболее мотивированные на скандал с «мракобесами» местные «хунвейбины». К счастью, таковых было мало. «Дружинники» с ними не церемонились. В итоге, служба закончилась поздно. Домой я добрался где-то к пяти утра. Впрочем, к концу утренней службы мы с Валеркой Жукаловым снова были в храме. Нам предстояло принять таинство Крещения и, наконец-то, родиться во Христе Иисусе, стать православными христианами. В церкви нас уже ждал крестный отец – Анищенко Глеб Александрович, главный редактор религиозно-философского журнала «Выбор» и газеты «Путь» (запрещённой Ельциным после расстрела Белого дома). Отец Вячеслав встретил «ночной дозор» приветливо, можно сказать, ласково. Я не очень хорошо помню сам обряд Крещения, в памяти осталось благоговейное чувство от вхождения в алтарь, святая святых, который мы отстояли-таки той ночью от поругания бесоодержимыми согражданами. Порадовало и то, что вместе с нами крестилась семья Олега Александровича Иванькина, настоящего учёного, родового казака и очень светлого человека.
Кстати, на пасхальную ночную службу я попал почти случайно. Этому предшествовало два события. В конце марта в Обнинске, на квартире Г.А. Анищенко, состоялся тёплый междусобойчик хороших людей по поводу избрания четырёх членов Российского христианско- демократического движения (на тот момент ещё официально не зарегистрированного минюстом) депутатами разных уровней. Присутствовали: два депутата Верховного Совета РСФСР Виктор Владимирович Аксючиц и протоиерей Вячеслав Полосин, Г.А. Анищенко и его жена Олеся Запальская, дочь Олеси и два депутата Обнинского горсовета – Валера Жукалов и я. Мы с воодушевлением обсуждали прошедшую выборную кампанию. Вспоминали мотания по дальним районам Калужской области на «шестёрке» добровольного помощника отца Вячеслава, где агитировали за батюшку-кандидата среди жителей деревень, маленьких городков и районных центров. Жители были не против нашего кандидата (правда, крестьянки чистосердечно признавались, что они не верующие и часто матерятся). Номенклатурные бонзы в то время вызывали у простых людей рвотный рефлекс, а «служитель культа», по их ожиданиям, должен был быть честным. В итоге, на выборах в верховный Совет РСФСР по нашему округу прошёл, отнюдь, не кандидат от КПСС, а протоирей РПЦ. Я вспоминал свою изматывающую кампанию. На моём избирательном округе были зарегистрировано пять кандидатов: председатель Обнинского суда Макаровский, начальник городского Управления рабочего снабжения Мальин, профсоюзный лидер научно-производственного гиганта «Технология» Кусков, начальник милиции общественной безопасности Обнинска майор Власов и я, рядовой инженер Физико-Энергетического института. За пару недель до выборов в многотиражной газете горкома КПСС «Вперёд» вышел «разгромный» материал по мою несчастную душу. Журналист Владимир Бойко посвятил целую полосу недостойному во всех отношениях Игорю Кулебякину, просветив, как рентгеном, убогую душу жалкого противника коммунистического строя. И, тем самым, как бы задал избирателю риторический вопрос: за кого собираетесь голосовать, товарищи? После выхода сего опуса я физически чувствовал себя оплёванным, обкаканным и гнусно оболганным. Казалось бы, шансов на победу не осталось вовсе. Тем не менее, 18 марта 1990 года, по результатам второго тура выборов в Обнинский городской Совет народных депутатов - я победил! Обойдя майора милиции Власова всего на 5 (пять) голосов. Бойко, кстати, тоже стал нардепом нашего любимого наукограда и позже извинялся перед оппозиционными депутатами за свои предвыборные статьи. Но передо мной лично (а именно по мне он нанёс основной информационный удар) Владимир Генрихович не извинился.
Душевный разговор «могучей кучки» московско-обнинских борцов с коммунистическим режимом продолжался долго, только сильно за полночь я вернулся домой. В процессе полезного общения друг с другом Г.А. Анищенко настойчиво предлагал нам с В. Жукаловым принять таинство Крещения.
Вначале апреля в моей жизни произошло ещё одно важное событие. Глеб Александрович пригласил меня с Жукаловым на Учредительный съезд РХДД. Разумеется, отказываться никто не стал. И, кажется, 7 апреля молодые обнинские нардепы прибыли на электричке в Москву, где в относительно небольшом зале какого-то ДК и произошло сие замечательное событие. Происходящее осело в памяти фрагментарно... Не забыть взрыв восторга присутствующих при появлении в зале о. Глеба Якунина, в священническом облачении весьма необычной расцветки. Единодушное голосование по сопредседателям РХДД – Аксючицу, о. Вячеславу Полосину и Анищенко. Решение по созданию газеты Движения – «Путь» (редактором стал Г.А. Анищенко). Запомнилось напоминание Глеба Александровича (или на съезде, или чуть позже) о необходимости креститься. Ведь негоже члену христианской организации пребывать в язычестве. Собственно, после этого напоминания я и Жукалов «дозрели» до конкретики. Оценив нашу решимость, Анищенко сообщил: сразу после Пасхи будем креститься. Разговор с отцом Вячеславом Глеб Александрович взял на себя, а нам надлежало назубок выучить «Отче наш» и «Символ веры».
Так мы и дожили с Валерой до событий, изложенных в начале этих заметок…
Интересен итог. Все крещаемые в тот день разными путями и в разные сроки пришли к реальному воцерковлению, а вот с протоиереем Вячеславом Полосиным произошли редчайшие для Русской Православной Церкви метаморфозы. Он принял ислам с именем Али! И в настоящее время осуществляет свою религиозную деятельность в рамках Совета муфтиев России. Переход Вячеслава Сергеевича Полосина в мюридизм вызвал у его бывших соратников сильный шок. А для меня это стало поводом для нешуточных сомнений: как быть с «легитимностью» моего Крещения? Не надо ли теперь «перекрещиваться»? Спасибо моему духовнику. Он успокоил. Священники – обычные люди. Далеко не все из них попадают в рай. Но вот священные таинства, совершаемые ими, творит Сам Бог. Батюшки – лишь инструменты в руках Господа… На том я и успокоился. Теперь живу спокойно. С Господом Иисусом Христом в сердце. А о бывшем православном священнике Вячеславе Полосине забыл напрочь. И больше о нём, наверное, никогда бы не вспоминал. Если бы не эти заметки…
ОБНИНСК: АВГУСТ 91-го ГОДА
19 августа 1991 года. Седьмой час утра, ярко светит солнце, уже довольно жарко. Я пересекаю вокзальный рынок, спеша на автобус в научный посёлок Протва. Настроение будничное, голова забита «производственными» мыслями о предстоящих делах, и ничто не предвещает о катастрофе. Неожиданно сбоку ко мне подходит знакомый старшина милиции и с напряжённым лицом спрашивает: «Ты куда собрался? Беги лучше домой, в стране государственный переворот, в Москве танки»! Поблагодарив знакомого, на всех парах устремляюсь в родные пенаты. Сообщив близким о грозных событиях, пытаюсь связаться с коллегами-депутатами. Но, поняв, что это – «долгая песня», выбегаю на улицу и рысью, срезая путь дворами, выдвигаюсь к «жёлтому дому» (так в то время горожане звали главное здание наукограда). Информация о происходящем,по сути, нулевая. По телевизору – «Лебединое озеро», по радио, помнится, - тоже самое. Интернета, мобильной связи в СССР ещё не было, а независимых теле- и радиоканалов, газет в стране, практически, не существовало. Тем не менее, скудная информация всё же просачивалась. Мы знали, что в Москве арестов и расстрелов пока нет, а на местах - явная растерянность. В Обнинске, похоже, все силовые структуры готовились к решительным действиям на стороне ГКЧП. Общее настроение у явно не просоветских депутатов города было тревожное, временами гнетущее, но от этого – БОЕВОЕ. Многие депутаты (и я, в том числе), прибывшие в горсовет и не поддерживающие ГКЧП ни под каким видом, решили «держать оборону» прямо в мэрии. Вначале скапливались в холле здания, потом переместились на третий этаж, где находились комнаты аппарата городского Совета. Постепенно настроение у нас становилось всё решительнее, было принято решение о созыве внеочередной сессии горсовета 20 августа, а до сессии предписывалось всем быть на связи и убеждать нардепов придти на завтрашнее заседание. Местная телекомпания начала транслировать западные новости о происходящем в СССР, руководство горсовета доводило до депутатов информацию из центра сопротивления ГКЧП в Москве, ситуация прояснялась. Становилось ясным, что гражданский конфликт в столице принимает крайне острую форму, москвичи толпами вышли на улицу и явно отказывались подчиняться новой военной администрации. Сотни обнинцев штурмовали электрички и массово выдвигались на помощь жителям первопрестольной.
На этом фоне 20 августа в 9 часов утра открылась внеочередная сессия Обнинского горсовета. Депутатов пришло удивительно много. Больной вопрос о кворуме, по определению, не стоял. Правда, народные избранники заметили, что с крыши высотки Центра подводников, находящейся в сотне метров от здания горсовета, в их стороны нацелены крупноколиберные пулемёты. Но сие обстоятельство лишь разозлило нардепов. Заседание сессии приняло весьма динамичный и решительный характер. Было принято решение не признавать ГКЧП легитимным и в этой связи перейти в прямое подчинение президенту России. Против проголосовал только депутат-милиционер Гирько, несколько человек воздержались. Сразу после голосования по данному принципиальному вопросу решение обнинских депутатов довели до руководства ГКЧП, аппарата президента России и областных властей. Через два часа председательствующий на сессии сообщил: обнинских депутатов поддержал Калужский горсовет, принявший аналогичное решение. Таким образом, в области два ключевых города отказались подчиняться новой военной администрации СССР. Мосты были сожжены. В ходе сессии депутат В. Бойко раздавал свежий выпуск муниципальной газеты «Обнинск» с пустой первой полосой. Цензура запретила редакции публиковать материалы правительства России, призывавшего не подчиняться ГКЧП. В знак протеста журналисты выпустили номер, «слепой на первую полосу». Газета воодушевляла и пользовалась большой популярностью.
Депутаты полной мерой осознали, что такое ответственность перед горожанами. Ситуация в Москве была пугающей. Наверное, мало кто из нас верил в победу антикоммунистического Центра в Москве. Слишком гигантской была военно-репрессивная машина СССР, а все рычаги управления находились в руках Янаева, Пуго, Язова, Павлова, Ахромеева и их подчинённых. В воздухе витали очень тревожные настроения и ожидания. Поэтому народные избранники решили организовать патрулирование улиц, особенно, - в ночное время. В ночь с 20 на 21 августа депутатский контроль осуществлялся на «жигулях»-«шестёрке», принадлежавшей депутату Кононенко. За рулём сидел владелец авто, а в салоне находились я, депутат Бойко и главный редактор газеты «Обнинск» Александр Шибанов. Мы следили не только за порядком в городе (весьма малолюдном в ту ночь), его освещённостью, но и готовились пресекать возможные провокации со стороны апологетов ГКЧП. Запомнился наш визит в здание на ул. Энгельса, где располагалось местное кабельное телевидение. Стеклянный вход в двухэтажное строение был закрыт. Мы громко постучались, с той стороны двери показался суровый и решительный руководитель ТВ. Бойко прижал к стеклу раскрытое депутатское удостоверение, после этого нас впустили внутрь. В помещении оказался заместитель председателя горсовета Юрий Кириллов и ещё кто-то из руководства. Высокие лица дружески с нами поздоровались и сообщили свежие новости из Москвы… Столица «закипала», люди с голыми руками бросались на танки, пытались «перевербовать» экипажи бронемашин, появились первые погибшие со стороны противников ГКЧП… Также в здании нёс вахту главный редактор обнинского радио Чепель, державшийся не сильно приветливо, рядом с ним находился молодой человек, в глазах которого читался откровенный испуг. Впрочем, наш юный соратник изрядно оживился и разулыбался, узнав, что мы – свои. Взбодрился он, правда, не надолго. Тревожное состояние духа снова омрачило его лицо до нашего скоротечного ухода.
Закончив патрулирование поздней ночью, мы разошлись на несколько часов по домам. Но поспать мне не удалось. Рано-рано утром я уже был в мэрии. С группкой депутатов мы стояли в маленьком холле приёмной председателя горсовета на третьем этаже и пытались прояснить обстановку. Вдруг как-то разом повернулись в сторону окна, выходившим на железную дорогу. Мимо нас очень тихо проезжал товарняк с открытыми платформами, на которых стояли танки. Все замерли, замолчали и напряжённо стали смотреть в окно. Товарняк совсем замедлил ход и встал. Прямо напротив нас на платформе замер бронированный монстр. Мы ещё не знали, что путч провалился, ГКЧП-исты арестованы, а в первопрестольной полным ходом идёт народное ликование. В этот момент я отчётливо понимал, что только обнинский и калужский горсоветы не признали ГКЧП, что победить хорошо управляемую военно-репрессивную машину голыми руками невозможно, что, скорее всего, сопротивление в Москве подавлено, и что танки предназначены для нас. Состояние было предельно муторным, почти тошнотворным. Как-то разом поверилось, что сейчас танк развернёт башню и влупит в наше окно. Нервное напряжение мгновенно достигло уровня «перенатянутой струны» и стало невыносимым…
Через секунду поезд нереально медленно тронулся и стал быстро набирать ход. Я как будто заново родился, тоска исчезла, уступив место радостному спокойствию…
Время стрельбы из танковых орудий по депутатам ещё не пришло. До часа Х оставалось два с лишним года. Да и то, не в Обнинске, а в многомятежной Москве.
Даст Бог, как-нибудь напишу и об этом.
Игорь КУЛЕБЯКИН, депутат Обнинского горсовета в 1990-1993 г.г.
ОБНИНСК: ОКТЯБРЬСКАЯ СМУТА 1993-го ГОДА
Конец сентября 1993 года застал меня врасплох. Симферопольский поезд быстро подвозил нашу дикую компанию к Москве, прямо из непроходимых крымских дебрей, из туристических палаток, полностью оторванных больше месяца от какой-либо информации из России. На моей рубашке, как всегда, алел депутатский значок, на который в обычные дни никто не обращал особого внимания. Но тогда при въезде в Россию, на остановках и полустанках, местные жители, по всему, сразу его замечали. И смотрели на этот кусочек металла явно со смешанными чувствами. Постепенно из разных источников стал узнавать о новой политической реальности в РФ: Указ №1400, отстранение Верховным Советом от власти президента страны Ельцина Б.Н., прямой саботаж Кремлём (там располагалась Администрация Бориса Николаевича) распоряжений из российского Белого Дома («ставки» парламента), отключение последнего от электричества, канализации и телефонной связи и многое другое. Россия на тот момент была по Конституции парламентской республикой. Верховный Совет не только создавал законы, но и назначал президента РФ, иных высших должностных лиц. Если парламент президента снял и назначил на его место другого товарища, то именно этот товарищ официально, законно (легитимно) становился действующим президентом Российской Федерации. Полномочия снятого главы исполнительной власти республики прекращались немедленно после принятия соответствующего решения Съездом Верховного Совета РФ. Ельцин отказался выполнять распоряжения (в том числе, кадровые) народных избранников и создал, тем самым, в стране ситуацию гражданского противостояния, которая логически должна была разрешиться гражданской войной. Или военным переворотом.
Интересно, что на отдыхе было много природных знаков, указывающих на что-то грозное, тревожное происходящее в стране. Погода стояла очень холодная - вместо бархатного сезона: 15-20 градусов тепла, море прогревалось, в среднем, до 12-17 градусов. Однажды утром, спустившись с обрыва к морю, чтобы умыться, мы увидели приличную по размерам рыбину, плавающую брюхом к верху. Она была «оглушена» резким перепадом температуры. Вода была ужасно холодной, как ключевая.
Сейчас мне становится не по себе, когда вспоминаю место (под Ласпи), на котором стояли наши палатки. Его выбрал руководитель группы, казалось бы, опытный турист и скалолаз. Мы расположились на небольшом плоском плато. Сверху - длинный каменный жёлоб (видимо, образовавшийся в результате сокрушительных водных потоков, вызванных ливнями), ещё выше – небольшое здание метеостанции, а дальше – крутой горный подъём до серпантина, выводящего отдыхающих на дорогу Форос – Севастополь. Под нами, - примерно, 15-метровый обрыв. Внизу – короткая прибрежная полоса, усыпанная валунами и упирающаяся в не по южному холодное море. Однажды ночью поднялся ветер, пошёл хлёсткий и холодный дождь. Наша палатка снизу здорово промокла и я срочно эвакуировал 4-летнего сына Никиту в тёплую, сухую и надёжную палатку. Выйдя на улицу, сразу почувствовал неладное. Ветер стремительно усиливался, дышать стало очень трудно. (В 80-м году мне «посчастливилось» чуть-чуть попасть под «Ивановский смерч»: страшный порыв ветра швырнул меня тогда на землю и я на четвереньках пополз в сторону ближайшего металлического сарая – ходить обычным образом не представлялось возможным. В кромешной тьме из-за поднятой стихией пыли со стороны Шлако-блочного завода путь пришлось пролагать по памяти. Хорошо запомнил состояние удушья. Дышать было нечем. Оказывается, внутри смерча создаётся зона низкого давления и человек, попав в «лапы» торнадо, имеет все шансы умереть от удушья)... Я обхватил двумя руками ствол кряжистого дерева и стал всматриваться в море. Над водной поверхностью всегда немного светлее, чем на суше, поэтому мне удалось разглядеть несколько смерчей, подходивших к нам со стороны Балаклавы. За несколько секунд в сознании пронеслось всё то, что вот-вот должно было произойти: сотни тонн воды обрушатся на горный склон и страшный поток воды снесёт нас с 15-метрового обрыва на острые камни прямо в ледяное море. В эти мгновения я стал молиться, своими словами, с надрывом, в отчаянии и ужасе, горячо, - так как, наверное, больше никогда уже не молился… Порыв ветра почти оторвал меня от ствола дерева… и вдруг стал быстро стихать. Смерчи пошли вглубь моря, оставив нам нудный моросящий холодный дождик и опустошение в моей душе.
Все пять недель «дикого» отдыха сопровождались «чудесами», не свойственными для крымского «бархатного» сезона. В том числе, и не природного характера. Так, в начале отпуска, утром, мы увидели где-то над Форосом мощный пожар. Позже нам рассказали - это браконьеры (или бандиты) спалили дом лесника. Удивительно, что столь мощное пламя не перекинулось на пересушенный за лето лес…
В общем, в Москву я уже приехал «политически подкованным», в боевом настроении, с решимостью защищать Конституцию, закон и порядок в стране. На Киевский вокзал прибыли поздно, пришлось ночь коротать в зале ожидания. В Обнинск выдвинулись с первой электричкой. К моему удивлению, в горсовете царила апатия. Не то, что было в августе 1991-го. Депутатский корпус разлагался на глазах. Между тем, в Москве события подходили к финишной черте. 2 октября стало известно: в Белый Дом всех беспрепятственно впускают (несмотря на плотные кольца оцепления) и никого не выпускают. По крайней мере, пройти за оцепление с депутатским удостоверением (или значком) не составляло проблемы. Что-то явно готовилось… Ярким солнечным утром 3 октября, в воскресение, не выдерживаю: объявляю семье, что еду в Москву в плановую командировку, хватаю хозяйственную сумку, проверяю наличие депутатских корочек и в состоянии сильного эмоционального подъёма, с неукротимой решимостью пополнить собой ряды защитников Белого Дома выбегаю на лестничную клетку. Дальше происходит необъяснимое. Пулей выскочив на первый лестничный проём 4-го этажа, начинаю стремительно терять силы уже через пять-шесть ступенек. В сильнейшей злости на своё бессилие, в отчаянии, что поездка может сорваться, сползаю на площадку перед вторым проёмом. Сил нет никаких, весь покрыт потом. Пытаюсь повторить попытку. Медленно, на четвереньках возвращаюсь обратно к двери квартиры. Силы быстро почти полностью восстанавливаются. Собираюсь с духом и прытью срываюсь вниз по ступенькам. Итог тот же. Невидимая и очень тяжёлая рука, буквально, распластывает меня на площадке перед вторым пролётом. Пытаюсь продолжить движение вниз по ступенькам. На брюхе ползу к 3-му этажу и понимаю - ничего не выйдет. Испытываю чувство горчайшей обиды на внезапные и непредвиденные обстоятельства, но сопротивляться тому, что выше естественных человеческих сил – бесполезно. Скрепя сердце, возвращаюсь обратно. Вначале ползком, потом на четвереньках, далее – на полусогнутых. Дома, в коридоре, о немощи напоминает лишь насквозь промокшая одежда... Интересно, что необъяснимые обстоятельства в этот же день произошли и с моим знакомым Первуниным Николаем Александрович. Он также 3 октября собрался выезжать в Москву на защиту Белого Дома, но именно в этот день к нему приехало немыслимое число родственников. Разом о Николае Александровиче вспомнили, в том числе, и те, с кем он не переписывался даже на уровне поздравительных открыток двадцать и более лет. Приехали со всей России. Квартира была переполнена, о поездке пришлось забыть. Таким образом, и он, и я, скорее всего, сохранили свои жизни. Ибо с утра 4 ноября в Москве началась кровавая бойня.
Несколько позже мною был написан резкий материал по итогам танкового расстрела Белого Дома и его последующей зачистки силовиками. Подписался я следующим образом: Игорь Кулебякин, красно-коричневый депутат Обнинского горсовета. Отослал свой «крик души» в две областные газеты: «Весть» (орган областного исполнительного комитета и областного Совета народных депутатов) и «Знамя» (издание бывшего обкома КПСС). В итоге, в «Вести» вышло нечто, здорово порезанное и переделанное, с несоответствующей действительности подписью: Игорь Кулебякин, бывший депутат бывшего Обнинского горсовета. «Знамя» дало материал «один в один» с авторским вариантом подписи (я до сих пор благодарен этой газете за смелость и объективность).
Между тем, Обнинский горсовет, отнюдь, не был «бывшим» (как и все депутаты наукограда). Он был распущен нелегитимным образом 31 декабря 1993 года решением Малого Совета. Для справки: «время жизни» решений Малого Совета длилось только до сессии горсовета, где данные решения или утверждались, или утрачивали силу. Но сессия больше не собиралась, т.к. сделать этого уже никто не мог. Решение Малого Совета «повисло в воздухе», оно до сих пор не утверждено законным образом. А значит, - юридически ничтожно. Поэтому все народные депутаты города Обнинска, избранные 4 и 18 марта 1990 года, до сих пор «де юре» являются действующими. Как, собственно, и сам городской Совет. А посему я и подписываюсь под данными заметками –
Игорь КУЛЕБЯКИН, «де юре» действующий депутат «де юре» легитимного Обнинского горсовета.
ДЕПУТАТСКИЙ АККОРД
Август 1993 года. Страна стремительно приближается к кровавым событиям в Москве. В РФ свирепствует гиперинфляция, зашкаливает реальная (не статистическая) безработица, сотни тысяч протестующих голодных и злых людей устраивают демонстрации и митинги в первопрестольной, которые часто заканчиваются тяжёлыми стычками с полицией и перекрытием дорог. В государстве Российском нагло беспредельничают бандиты, рэкитиры, мошенники и прочие «приятные» во всех отношениях люди. Граждане бывшей империи чувствуют себя брошенными властью, беззащитными перед уличной и организованной преступностью, вынужденными постоянно бороться за своё физиологическое выживание. Россию захлёстывают «девятый вал» наркомании и алкоголизма, обвальный распад семей, беспризорность, проституция и … тотальное моральное разложение подавляющей части населения, особенно молодёжи. Стремительно растёт «армия» бомжей.
В это время в Обнинске островком хоть какой-то стабильности оставалась государственная медицина. Главврач КБ-8 Владимир Васильевич Наволокин одному ему известным способом умудрялся поддерживать своё «хозяйство» на вполне приемлемом для тех лет уровне. До поры до времени. В августе на сессии горсовета обнародуется информация, что федеральные власти задолжали клинической больнице города науки 600 млн. рублей (огромная для относительно небольшой организации сумма) и, если срочно ничего не изменить, КБ-8 ждёт коллапс, и горожане в полном объёме останутся без государственной медпомощи. Депутаты действовали оперативно. Председатель горсовета Черноног Владимир Леонидович с «группой товарищей» проводит консультации с администрацией города, в ходе которых предлагается массово выдвинуться в Москву на пикетирования Дома правительства. Ибо в сложившейся ситуации сие было, наверное, единственно возможное средство воздействия на власти РФ. Консультации с чиновниками дали отрицательный результат. Выяснилось, что мэр Обнинска Кириллов Юрий Васильевич категорически против подобных действий. О чём Черноног и доложил депутатам. Владимир Леонидович обратился к народным избранникам и неравнодушным жителям города с предложением собраться в назначенный день, утром, у стен городской администрации и выдвинуться на автобусах в столицу нашей нещадно реформируемой Родины. В день «Х» у здания мэрии собралась, прямо скажем, не сильно большая группа потенциальных пикетчиков. Оказалось, что руководители базовых предприятий города солидаризовались с позицией главного чиновника Обнинска и настоятельно не рекомендовали своим сотрудникам поддерживать взбунтовавшихся депутатов. Поэтому в Москву выдвинулся относительно небольшой отряд (кажется, на двух автобусах), состоявший из горстки депутатов и группы общественников. Мне посчастливилось ехать в головном ПАЗике. Люди были настроены по-боевому, пребывали в хорошем настроении и морально поддерживали друг друга.
Прибыв в Москву, мы встали в длинную шеренгу у Дома правительства, с плакатами, разных величин и веса, в руках. И тут выяснилась интересная вещь. Из всех депутатов только у меня оказался нацеплен на рубашку депутатский значок (остальные постеснялись взять с собой в поездку столь важный «знак отличия»). Народные избранники слились с общей массой протестующих, никак себя не обозначив, чем статусно значительно принизили уровень протеста. Это сразу сказалось на качестве переговоров с высоким начальством. Ибо через какое-то время нас заметили в правительственных окнах, и кто-то таинственный и важный послал к нам на переговоры солидного, уверенного в себе делового дядю. «Парламентёр» оценил ситуацию, выяснил требования пикетчиков, понял, что перед ним не официальная делегация, а всего лишь частные лица – представители общественности, и удалился с докладом к руководству. Ответ государственных мужей из Дома правительства, в итоге, можно охарактеризовать следующим образом: мы всё поняли, «нам надо посоветоваться с товарищами, зайдите на недельке», только, конечно, не всем скопом и официальным образом. А сейчас – грузитесь в свои транспортные средства и езжайте в свой славный наукоград. Мы, в Доме правительства, вас всех очень любим, ценим, уважаем и ваши требования услышали. Будем думать.
Протестующие не оценили вежливых обещаний (и пожеланий) визитёра из правительственных кабинетов и продолжали «держать строй» у стен неприступного Дома. В какой-то момент мы заметили, что вокруг нас начинает формироваться милицейское «облако», быстро разрастающееся и принимающее на глазах вид грозовой тучи. Становилось тревожно. Кто-то начал считать прибывающие милицейские автобусы и автомобили. Ко мне подошёл капитан милиции и сказал, примерно, следующее. «Слушай, парень, я всё понимаю. У нас тоже семьи, денег не хватает. Мы не против вас. Только поступило указание, выдавить вас во-о-он туда. А там можете пикетировать сколько угодно, только не шуметь и больше никуда не выдвигаться, а то будем жёстко «винтить»» (от автора – в том месте нас было никому не видно. Причём, не только жителям важного Дома, но даже проезжающим мимо нашего стояния автомобилистам). Я ответил: «Жаль, что в стране так всё сильно поменялось. А ведь Россия – это парламентская республика и депутаты здесь - самые главные». И показал капитану на свой депутатский значок. Милиционер изменился в лице и неприветливо спросил: «Кроме Вас ещё депутаты есть?» «Не только есть, - ответил я, - а почти вся пикетная группа состоит из депутатов во главе с председателем горсовета. Вместе с депутатами – группа поддержки из местных НИИ». Услышав это, милиционер почти бегом направился к главному входу Дома. Он был заметно встревожен. Его доклад, как выяснилось чуть позже, произвёл феноменальное впечатление. Ситуация изменилась кардинально. К нам снова спустился «парламентёр», доброжелательный, предельно любезный и явно настроенный на конструктив. Выяснив, кто в нашей группе есть председатель горсовета, он предложил Владимиру Леонидовичу погрузить всех пикетчиков в автобусы и под милицейским сопровождением проследовать к «резиденции» министра здравоохранения РФ Нечаева Эдуарда Александровича.
Мы не могли понять причин изменившейся ситуации, но радостно приняли обнадёживающие предложения властей. (Через какое-то время нам «кулуарно» сообщили: пикет был замечен Черномырдиным из своего рабочего окна, это вызвало раздражение председателя правительства и Виктор Степанович дал указание немедленно прекратить «безобразие». Но тут, как на грех, капитан милиции случайно узнал о реальном составе протестующих, сие тут же довели до В.С. Черномырдина, который быстро поменял своё решение в отношении «понаехавших» недовольных жизнью провинциалов и приказал положительно решить вопрос по финансированию обнинской медицины).
Перед загрузкой в автобусы ко мне пошёл Черноног и попросил «на прокат» мой депутатский значок. Пришлось поделиться. Раз нужно, то нужно. В конце концов, депутатское удостоверение всегда было со мной.
Мы с помпой, как победители, поехали к министру. Впереди и сзади наших автобусов следовали ГАИ-шники, эффективно расчищавшие путь обнинским «бунтарям» до самых министерских покоев. На проходной здания министерства здравоохранения пикетчиков встретили вежливо, предупредительно, почти ласково. Депутаты прошли внутрь помещения по депутатским удостоверениям, остальным очень быстро выписали разовые пропуска. Нечаев ждал обнинцев в своём кабинете и принял делегацию радушно, по-родственному. Мы расселись по обе стороны огромного стола Эдуарда Александровича и доверительно рассказали ему о состоянии дел в медицине первого в мире наукограда. Министр всё понял, правильно оценил, сказал что в течении двух недель перечислит первые 200 млн. рублей, а до конца года закроет оставшийся долг. И чтобы делегаты не сомневались в его словах, тут же подписал платёжку на первый транш в 100 с лишним млн. руб. К слову сказать, Э.А. Нечаев выполнил всё свои обещания в сроки, обозначенные им во время этой удивительной встречи. Расстались мы лучшими друзьями и обещали в случае необходимости наведываться к министру «на огонёк», попить чайку.
Домой ехали уставшие, чрезвычайно удовлетворённые результатом, с песнями и прибаутками. Часто с удивлением вспоминали переломный момент в нашем 5-часовом стоянии у Дома правительства. Ведь в силу депутатов тогда уже мало кто верил. А тут такое!
Обнинская пресса, помнится, весьма «странно» отнеслась к депутатской «вылазке» в Москву. Где-то даже писалось об унизительном выклянчивании денег народными избранниками у московских чиновниках-реформаторов. Поэтому кто-то из женщин-депутатов достойно ответила через газету «Обнинск» всем злопыхателям сразу. И, вроде бы, верно всё написала. Только вот вышло, что бравые обнинские депутаты, поддерживаемые смелыми общественниками, много-много часов подряд неустанно убеждали высоких чиновниках из правительства в неумолимой правде своих требований и задавили-таки последних тяжестью народных аргументов. «Федералы», в итоге, сдались, и вынуждены были признать необходимость срочно раскошелиться на кругленькую сумму перед местными медиками. Получилась – полуправда, устроившая и чиновников, и начальников пикета. Хотя, какая тут полуправда! Пролетели бы все, как фанера над Парижем… Если бы не один ДЕПУТАТСКИЙ ЗНАЧОК и ключевой диалог между капитаном милиции и рядовым депутатом Обнинского горсовета.
Такая вот finita la commedia!
Игорь КУЛЕБЯКИН, депутат Обнинского горсовета, 1990-1993гг., председатель территориальной депутатской группы
КАЛУЖСКАЯ ОБЛАСТЬ: СОЮЗ ЛИТЕРАТОРОВ – ИСТОРИЧЕСКИЙ ЭКСКУРС
В 1996 году я жил в Калуге и работал в губернаторской газете «Весть» (позже перешёл в центральную деловую газету «Зкономика и жизнь – Гостиный ряд»). Летом со мною встретился местный писатель Арсентий Данилович Струк и предложил создать региональное отделение творческой организации Союз литераторов РФ. Я на тот момент ничего не слышал о новом писательском объединении и попросил Струка просветить меня, тёмного, на сей счёт. Арсентий Данилович в красках рассказал о чудо-организации, её перспективности, международной значимости и престижности.
Ныне на сайте Союза литераторов содержится следующая информация:
«Наш Союз – это творческое сообщество пишущих людей, ведущее свое начало, по Уставу, «от Петроградского союза поэтов, образованного Блоком и Гумилевым, и созданных в двадцатые годы Профессиональных комитетов писателей». Возникновение Союза в годы Перестройки предопределили появившиеся в годы «хрущёвской оттепели» неформальные объединения, такие, как: группа Рейна-Наймана-Бродского, Лианозовская группа, СМОГ (Самое молодое общество гениев), «Спектр», Клуб Поэзия, и другие.
В истории Союза литераторов России немало знаковых дат, но для нас особенно важны эти:
18 декабря 1990 года – Учредительный съезд Союза литераторов РСФСР.
20 декабря 1990-го – день официальной регистрации Союза согласно Решению Межведомственной комиссии Мосгорсовета народных депутатов за № МВК-2/1-567/90-09. На тот момент союз состоял из литераторов Профессиональных комитетов литераторов Москвы и профкома литераторов Ленинграда (в него, после «отсидки», был принят «тунеядец» Иосиф Бродский по настоянию своего друга Евгения Рейна).
14 марта 1991-го – получение в только что созданном Минюсте России регистрационного свидетельства №8, регистрация Устава СЛ РСФСР.
1 – 7 июля 1991 г., Лондонская Конференция, посвященная 100-летию со дня рождения О. Мандельштама, на которой литераторов трех континентов – Европы, Азии и Америки – встречал Иосиф Бродский, именно там нобелевский лауреат принял решение о своей поддержке нашего Союза»…
Струк сообщил, что на учёте в Московской организации СЛ России уже состоят пять литераторов от Калужской области (если мне не изменяет память, ими являлись Арсентий и Александр Струк (Калуга), Андрей Лаврухин и Лилия Охотницкая (г. Людиново), Александр Трутнев (г. Калуга). Центральное руководство Союза требовало от калужских литераторов создания собственного регионального отделения в составе СЛ РФ. Но у местных литераторов в этом плане как-то всё не складывалось, явно - «вождя недоставало». Несколько месяцев я отнекивался. Потом сдался. И Струку и главреду «Вести» Золотину Алексею Петровичу (последний настойчиво уговаривал меня вступить в Союз журналистов РФ). В конце 1996 года вступил в СЖ России, а потом плотно занялся подготовкой регистрации областной организации СЛ. На основании Устава центрального Союза предстояло зарегистрировать в управлении юстиции Калужской области самостоятельную творческую организацию, с собственным Уставом, зарегистрированную во всех контролирующих органах, имеющую банковские реквизиты и печать. Далее предстояло заключить официальный договор с головной организацией и дождаться утверждения данного документа в рамках существующей процедуры руководством СР РФ. В этой связи мы в составе московско-калужских литераторов и «сочувствующих» им писателей-«партизан», нигде и никогда не состоявших, приняли ряд решений. Создать калужскую областную организацию под названием «творческое объединение «Литератор», зарегистрировать его в местном управлении юстиции и далее осуществить все организационные мероприятия в установленном законом порядке. Мне и Струку-старшему было поручено осуществлять регулярные консультации с Центром, создать условия для регистрации т/о «Литератор» (для этого «пробить» приём в члены СЛ РФ новых литераторов от Калужской области, с постановкой на учёт в Москве; для того, чтобы «новобранцы» смогли легитимно создать организацию). В первопрестольную ушли документы на приём в Союз И. Кулебякина и С. Асфатуллина. Москва отказалась рассматривать заявку на приём в отношении Асфатуллина. Мотив: книги данного автора (в основном, экономические) никак не подходят для творческого объединения. Мол, для этого есть много чисто экономических организаций. Салават Газимович Асфатуллин предложил со своей стороны подготовить полный комплект документов т/о «Литератор» для последующей его регистрации в управлении юстиции. Сей компромисс, в итоге, устроил Москву. И вскоре Игорь Кулебякин, Салават Асфатуллин и поэт Андрей Хохлов были приняты в Союз литераторов России с постановкой на московский учёт. Членские билеты вручались буднично, по-рабочему. Андрей Хохлов от счастья растрогался до слёз. Далее началась очень прозаическая, чисто бюрократическая работа, связанная с созданием комплекта документов для управления юстиции. Правда, закончился сей процесс неожиданно. Ибо управление юстиции никак не регистрировала нашу организацию, придираясь к документам, недружелюбно комментируя наши организационные потуги. Мол, в регионе уже есть схожая структура – Союз писателей РФ, вступайте туда и не «мутите воду». На наше счастье, один из заместителей министра юстиции Российской Федерации оказался членом московского отделения Союза литераторов России. Мы довели до него наши, казалось бы, неразрешимые проблемы. И больше неудобств в общении с калужскими представителями минюста не испытывали. Если мне не изменяет память, в апреле 1998 года меня и Асфатуллина пригасили в кабинет к главному начальнику управления и торжественно вручили регистрационные документы творческого объединения «Литератор». Я, как глава «новорожденной» организации, торжественно расписался во всех канцелярских книгах и с этого самого момента началась официальная история Калужского областного отделения Союза литераторов России. Вроде бы, можно было начать спокойно развиваться, «творить, выдумывать, пробовать». Особенно на фоне быстро увеличивающегося количества членов т/о. Но в Москве на общероссийском съезде произошёл раскол, в результате которого появились два республиканских союза: Российский Союз Профессиональных Литераторов и, собственно, Союз литераторов РФ. На тот момент в Калужском отделении произошла смена власти. На одном из собраний т/о «Литератор» я сообщил, что считаю свою миссию выполненной – региональное отделение СЛ РФ создано, а посему «Мавр сделал своё дело, мавр – отдыхает». И «умыл руки». Новым председателем был выбран С.Г. Асфатуллин, у которого возникли острые конфликтные ситуации с рядом «столбовых» членов местного СЛ. Поэтому после всероссийского раскола Союза последовал весьма эмоциональный раскол областной организации. Большая часть ушла под крыло РСПЛ, которую возглавляли Баташов и Соколов, изначально курировавшие создание Калужского регионального отделения. Малая часть осталась в рамках т/о «Литератор», потерявшего областной статус всероссийской писательской организации. Я остался среди «малых сих». На первом же собрании мы сформулировали основную задачу. Найти хоть какие-то «концы» нового Союза литераторов России. Но все усилия нашей «несгибаемой кучки» оказывались тщетными. Минюст РФ выдавал на наши письма несуществующие координаты СЛ. Руководство РСПЛ только удивилось «наглой просьбе» Асфатуллина рассекретить «адреса, пароли, явки» их стратегических конкурентов. Неформальный поиск также не давал никаких результатов. В момент тяжёлого уныния среди членов «кучки» моя мама прочитала в «Литературной газете» коротенькую информацию об очередном собрании в Москве правления Союза литераторов РФ. Это был момент нашего ликования. Но «рано пташечка запела, как бы кошечка не съела». На письмо С.Г. Асфатулина в «Литгазету» с одним единственным вопросом - «Где же прячутся наши горячо любимые (пусть и заочно) начальники СЛ России»? – получили ответ с традиционно неверными координатами Союза. Облом, опять облом, сплошной облом! Почти на системном уровне. После этого кто-то из «несгибаемых» пошёл на поклон к «сепаратистам» и был принят в их ряды. Казалось бы, всё. Finita la comedia. Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает. В один из пасмурных дней мне позвонил мой старый знакомый, тележурналист из Москвы, Женя Данилов. Ему-то я и поплакался в жилетку. Женя призадумался, хмыкнул, потом протянул в телефонную трубку «да-а-а»… И пообещал пробить информацию по своим журналистско-писательским каналам. И пробил! Через неделю-две Данилов продиктовал мне по телефону все необходимые координаты Союза литераторов РФ и сообщил имена руководителей. Начальством оказалась замечательная супружеская пара столичных писателей – Дмитрий Цесельчук и Нина Давыдова, с которыми мы быстро нашли общий язык. В сверхсжатые сроки Центр подписал заветный договор с т/о «Литератор», который потом был утверждён съездом представителей всех региональных организаций. Таким образом, Калужское областное отделение Союза литераторов России (т/о «Литератор») восстало, как птица Феникс из пепла.
Что интересно… С тех самых пор два региональных отделения живут весьма плодотворно, много чего издают, активно выступают с различных площадок и ничем не мешают друг другу. Причём, живут уже долго и счастливо. Почти без взаимных склок. Бывают, конечно, недоразумения. Особенно в плане некоторых исторических экскурсов. Но это так, мелочи. А посему, так и хочется им пожелать – «совет да любовь»! «Летите, голуби, летите». В лучезарные творческие дали.
Жаль только, по отдельности. Впрочем, «умерла, так умерла»!.. Главное, что сейчас все полны сил и писательской радости.
А общий порыв, единение, творческая и организационная солидарность – остались в далёком апреле 1998 года. Будем теперь его вспоминать (иногда) с лёгкой ностальгией и светлой грустью…
ПЕРВЫЕ УРОКИ БЕСПРЕДЕЛА
Октябрь 1980-го года. Калуга. Областные соревнования по боксу.
Я всего лишь год отзанимался боксом в нашей институтской секции и впервые в составе объединённой городской команды поехал на соревнования регионального уровня. Я стал совсем взрослым: 18 лет - это вам не хухры-мухры. Душу грел только что присвоенный второй взрослый разряд, а сама душа поселилась в районе пяток. Попросту говоря, очень страшно было. От нервного напряжения поднялась температура до 38*С, аппетит пропал и на взвешивании я, в итоге, потянул на 65 кг с «полтиной» (при росте 182 см). А заявили меня в категории 67 – 71 килограмм. Тренер нашей команды Владимир Точилин жёстко заявил: «Иди в туалет и пей полтора литра воды, если войдёшь в категорию – будешь выступать, в противном случае, - возвращайся в Обнинск». Делать нечего, пошёл в тубзик и стал пить, пить и пить. На голодный желудок. До тошнотворного состояния. Взвешивание показало 66 кг с «хвостиком». Мужественно вернулся в туалет спортзала «Локомотив» и сделал вторую попытку. Но вес так и не был взят – 66, 5 кг. Живот округлился до седьмого месяца беременности. Вода просилась наружу. Калужские тренера с большим интересом облепили весы и с ухмылками наблюдали за моей «битвой в пути». «Делайте ставки, господа»! Третье посещение «отдельного кабинета» оказалось не напрасным. Вода стала моим врагом, и я уничтожал её беспощадно. Наконец, выйдя и комнаты пыток, прямой, как столб, - чтобы не расплескать в себя влитое, стал медленно подходить к весам. Трудно было на них встать, ибо даже лёгкое поднятие ноги поднимало водный уровень к ноздрям. Но справился. Не расплескался. Весы показали 66, 95 кг. Смеющиеся «взвешиватели» простили мне недостающие 50г и допустили до соревнований. Точилин же настоятельно посоветовал – в столовой ни в чём себе не отказывать! Я кивнул головой и медленно пошёл в сторону… туалета. Справлять естественную нужду. Причём, подобных дублей тем утром было весьма много.
Надо сказать, что сей областной турнир оказался особенным. Из-за нехватки спортсменов решили выпустить на ринг в одной «куче» и юниоров (от 18 до 20 лет), и взрослых. В виде исключения… Что, в принципе, не было таким уж страшным событием. Куда хуже оказалось отношение к обнинским спортсменам со стороны калужских судей. Если до финала к нашим боксёрам не придирались, то в финале произошло то, что в «лихие 90-е» стало нормой. Беспредел на полную катушку, без малейшей боязни ответных мер со стороны надзирающих, осуждающих и прочих суровых государственных структур. Мне в финале попался соперник, который всего полгода назад выступал в категории в районе 80-ти килограмм. Внешне за шесть месяцев он никак не изменился, но как-то «втиснулся» в вилку 67-71 кг. Хотя, конечно, всё в жизни случается. Бывает, и рак вдруг засвистит, и заяц без проблем зажигает спички…. Но весовые коллизии оказались только цветочками. Ягодки вызрели по итогам финальных боёв. Чтобы победить, обнинец непременно должен был накаутировать соперника. Иначе – фиг тебе, а не победа! Показательным стал бой нашего опытного бойца Писарева-старшего с калужанином, которого он все три раунда гонял по канатам. За десять секунд до конца второго раунда Писарев послал жителя региональной столицы в тяжёлый нокдаун, который после команды «бокс», почти совпавшей с ударом гонга, просто рухнул на стул в углу ринга. В третьем раунде калужанин под смех зала, буквально, удирал от наукоградца и закономерно попал в традиционно тяжёлый нокдаун. А далее, уйдя в «глухач», не разгибаясь, в «чалме» из сомкнутых вокруг головы рук, без малейших попыток конратаковать доходил-доползал до конца боя. Как вы думаете, кто победил в этом захватывающем поединке. Писарев?.. А вот и не догадались. Победителем признали чудо-богатыря из Калуги. В обниснкой команде выступал мастер «маятника» Агапов-старший. В него, практически, невозможно было попасть. В финальном бою с калужанином он не пропустил почти не одного удара, но капитально обработал соперника. Чистая победа по очкам. Казалось бы, без вариантов. Но, как мы помним, «если кажется, то надо креститься». К несчастью, тогда мы все исповедовали атеизм. Не перекрестились… Победа под возмущённый вой зала ушла крутому жителю губернской столицы. По отношению ко всем спортсменам из интеллигентного наукограда действовал только один принцип: нет бесчувственного тела на ринге, нет победы. Что уж тут говорить про мой бой. О (теоритически) сокрушительной разнице в весе с противником я писал выше. Моя квалификация, очевидным образом, так же уступала выучке «человека горы» из Калуги. Поэтому я решил пойти «ва банк». Атаковать противника с длинной дистанции с имитацией удара левой в голову (в этом случае, как правило, руки человека поднимаются вверх и немного открывается корпус) и бить со всей дури, заваливаясь на левую ногу, в солнечное сплетение моего потенциального «убийцы». Если бы мне не удалось с первого раза полностью сбить дыхание Олега В. (так звали моего визави на ринге), то через 15-20 секунд рефери произнёс бы над телом студента из Обнинска умиротворяющее: «Покойся с миром!..» С Божией помощью, с первых секунд боя я попал «в яблочко». Дыхание Олега удалось сбить напрочь. С его стороны были редкие и стремительные атаки-двойки, которые, случалось, достигали своей цели и дробили мой несчастный череп. Окружающий мир приобретал жёлтые тона, тошнота подкатывала к горлу, руки сами собой опускались. Собираться с силами приходилось сразу, иначе – смерть. Атака с длинной дистанции, удар со всей дури в корпус и потом методичный обстрел одиночными в голову. Гонг, первый раунд закончен, Точилин меня ошарашивает новостью, первый раунд боковые судьи отдали мне. Побеждаю по очкам, с хорошим отрывом. Второй и третий раунд ничем не отличались от первого. Итоговая победа – вы уже, конечно, догадались – оказалась за Олегом В. «Нет бесчувственного тела, нет победы»… Хотя, секунд за тридцать до конца боя произошло то, что до сих пор не даёт мне покоя. Олег стоит передо мною полностью измотанный, руки опущены, подбородок на расстоянии прямого удара правой, а я… не имею сил поднять свои руки. Так и стояли друг против друга, грустно смотря глаза в глаза. Пока рефери не гаркнул: «Бокс»!
Итогом этих областных соревнований стал полнейший «триумф» калужских боксёров. «Общипанных, но непобеждённых». А я для себя уже во второй раз за свою долгую-долгую 18-летнюю жизнь увидел практическую реализацию бессмертных слоганов – «у нас всё схвачено», «кто сильнее – тот и прав», «я начальник – ты дурак» и т.д.
Впрочем, я себя чувствовал превосходно. Психологически. Не убили, даже не покалечили, занял второе место на областных соревнованиях, чувствую себя «крутым мэном». И физическое состояние (болящая голова, разбитые губы – верхняя губа оказалась вообще пробитой, распухший нос и прочие полезные атрибуты настоящей мужественности) ничуть не удручало, а лишь добавляло мужской солидности. Ведь известное дело, - «синяк на роже - для мужчины всех дороже»!
Почему же мне так запомнились эти далёкие соревнования? Наверное, из-за контраста. Судейский беспредел, очевидная «закрышёванность» нагло-несправедливых итоговых результатов турнира и… ощущения счастья, большой личной победы, ликующей молодости, грядущих великих свершений и ярких судьбоносных событий.
Эх, молодость, молодость. От тебя остались одни воспоминания…
Правда, светлые.
НАУКОГРАД ОБНИНСК КАК АНТИСОДОМСКИЙ РЕДУТ
Ехал я как-то в маршрутке за город, в направлении казачьей общины «Спас». И услышал интересный разговор двух предпринимателей, которые разговаривали достаточно громко. Явно, чтобы их услышали все пассажиры микроавтобуса. Суть разговора двух раздражённых торгашей сводился к следующему. Обнинск, конечно, очень комфортный для жизни город: много развлечений, люди культурные, улицы чистые, дома красивые. Но их, как приезжих деловых людей из мест сермяжных и далёких от интеллигентского лоска, наукоградцы, отнюдь, не принимают за равных. Тем более, не считают выше себя. Что было совсем уж непонятным для заезжих купцов из среднерусской полосы. Ведь у них – деньги! А гордые и умные аборигены работали в своей массе за очень скромные зарплаты. По словам сих предпринимателей, в основном, за двадцать тысяч рублей. Но особенно раздражали бизнес-гастролёров женщины нашего славного города науки. Оказывается, они не переносят мат! Вот цацы, понимаешь. А одна из местных дам заявила вояжёрам вообще непонятное. Мол, куда вы, некультурные, лезете. Обнинск ДВАЖДЫ заставил городские власти отменить гастроли Бори Моисеева.
После последней фразы удивлённого торгаша я просто опешил. Я даже не предполагал, что 2019 году о Боре Моисееве хоть кто-то будет помнить. Ибо он давно сошёл с эстрадной дистанции и ныне в топовых СМИ никак не присутствует. Тем более, не мог подумать о том, что память о мощнейшем, принципиальном противостоянии обнинцев-традиционалистов и либералов ещё жива в памяти горожан.
В нулевые годы гастрольное шествие «активного пропагандиста содомской эстрады» шло по России триумфально. И ничто (и никто) не могло его остановить. Кое-где казаки, представители православной общественности устраивали у концертных залов пикеты с плакатами, на которых едко осуждались содомский грех и его апологеты. Правда, сии протесты только забавляли Моисеева, и он с издёвкой комментировал их в процессе своих выступлений.
Только Кавказ успешно противостоял нашествию эстрадных содомитов. Мнение Совета муфтив по принципиальным вопросам всегда было определяющим и для светских властей. Поэтому нога Бори Моисеева так и не ступила на подмостки кавказской эстрады.
В конце 2004 года в Калуге, перед очередным концертом Б. Моисеева, православные патриоты попытались выставить небольшой пикет у входа в «храм культуры», который Боря осчастливил своим присутствием. Пикет продержался несколько минут. Его просто снесли милиционеры. Концерт в столице Калужской области прошёл с аншлагом.
Следующий свой концерт «дитя порока» планировал провести в Обнинске. Местные либеральные СМИ с восторгам анонсировали выступление исполнителя «Голубой луны» в феврале 2005 года в Доме Учёных.
От этих анонсов я испытывал тошнотворные ощущения. Тем более, правящий архиерей Калужской области категорически запретил священникам участвовать в протестных акциях. Также он запретил батюшкам благословлять свою паству на протестные действия.
В Обнинске спонтанно организовалась протестная группа: два духовных лица (люди очень активные, но нигде официально не высвечивающиеся), я и примкнувшие к нам православные активисты. Мы собирались легальным образом в легальном месте. Где весьма продуктивно закручивали процесс протестных акций. В администрацию города была подана заявка на проведение пикета перед концертом Бори. Организатором «протестантов» назначили меня. В этой связи я был приглашён в ОВД на инструктаж к начальнику милиции общественной безопасности, где мне детально объяснили, что водомётная техника, ОМОН и УК РФ не позволят противникам высокого современного искусства сорвать гастроли всемирно известного певца на гостеприимной земле толерантного наукограда. В общем, «шаг влево, шаг вправо» - и тяжёлые моральные, физические, а также правовые последствия для пикетчиков (в первую очередь, организатора) наступят мгновенно, неумолимо и сокрушительно.
Параллельно с тяжёлым общением в милиции нами собирались подписи под Обращением к отцам города, в котором мы объясняли, что Обнинск не является духовным побратимом Содома. Что в муниципальном образовании с повышенной концентрацией докторов и кандидатов наук совсем иная ментальность, чем в продвинутой московской богеме. Что для некоторых обнинцев слова «Гоморра» и «геморрой» по смыслу и звучанию - почти неотличимы. И в этой связи, концерт необходимо отменить. Без вариантов!
Надо отметить: в то время еженедельно выходила моя газета «Московские ворота», где массированно публиковалась информация о сути, целях и смыслах «творчества» Бори Моисеева. С цитированием его откровенных высказываний со сцен различных площадок, которые дополнялиcь фотографиями гей-нарядов артиста. Газета распространялась бесплатно, была весьма популярна на крупных предприятиях города и активно обсуждалась различными группами населения. Что, конечно, сильно напрягало власть. Поэтому областные и городские начальники вынужденно считались с мнением газеты.
За день до приезда Бориса Моисеева в Обнинск у меня было очень тягостное чувство. Казалось, что на пикет вообще никто не придёт, а если и придёт, то всех, как и в Калуге, разметают люди в погонах. К 11 часам вечера напряжение только усилилось. В какой-то момент я принял для себя личное решение. За полчаса до концерта (официальное начало пикета) встану у обочины, напротив входа в Дом учёных, где нам, «протестантам», разрешили перетаптываться, и с иконой Спаса Нерукотворного в руках займу свой пост. Легче на душе не стало, но решение было принято, и я стал обдумывать план завтрашних действий. Но не долго. Ибо через несколько минут раздался телефонный звонок. На том конце провода ликующий голос одного из духовных лиц, входящего в ядро протестной группы, сообщил мне: «Игорь Владимирович! По всему городу снимаются листовки о концерте Бори. Скорее всего, концерт отменили!» В итоге, так и оказалось. Утром на двери Дома учёных повесили объявление об отмене гастролей Бори Моисеева.
Либеральная пресса Обнинска и другие ресурсы «прогрессивной общественности» заклеймили «мракобесов» из наукограда разными нехорошими словами.
Наш протестный актив понимал, что прозападная интеллигенция (она же – «совесть нации») потерпела тяжёлое поражение в малюсеньком городке. Поэтому апологеты западных культурных ценностей обязательно в скором времени повторят свою попытку продавить выступление Б. Моисеева на непокорённой территории. То есть – в Обнинске.
Мы не ошиблись. В конце того же года отдел культуры города утвердил гастрольный план на 2006 год. Там значилось и выступление Бори в начале апреля, в разгар Пасхального поста.
В феврале 2006 года наша протестная группа возобновила свою деятельность.
В сети сохранились материалы того времени о весьма тяжёлом, принципиальном и нервозатратном «втором круге» противостояния традиционалистов и сплочённых представителей «совести нации», обладающих подавляющим информационным преимуществом, на территории 100-тысячного городка.
Информагентство «Интерфакс-Религия» от 09.03.2006г. писало:
«Православные Обнинска не хотят концерта Бориса Моисеева в Великий пост
На 4 апреля в Обнинском городском Дворце культуры запланирован концерт певца Бориса Моисеева, передал в четверг корреспондент "Интерфакса".
Как сообщалось ранее, Б.Моисеев намеревался дать концерт в Обнинске 10 февраля прошлого года. Однако, узнав, что в наукограде его собираются встретить пикетом, отменил выступление, выразив лишь свое сожаление по этому поводу.
Теперь, через год, история повторяется. В обращении, распространенном редактором патриотического еженедельника "Московские ворота" Игорем Кулебякиным, текст которого в четверг получен "Интерфаксом", в частности, говорится, что нынешний приезд Б.Моисеева в Обнинск в пик пасхального поста является "не просто вызовом православным людям Обнинска, но и провокацией".
"Ибо нетрудно предположить, что будут предприняты весьма конкретные действия со стороны противников проведения данного концерта (верующих и атеистов), – более активные и консолидированные, чем в 2005 году", – сказано в обращении.
Как пояснил "Интерфаксу" И. Кулебякин, в прошлом году противниками проведения концерта Моисеева всего за пять дней под обращением было собрано более двухсот подписей наиболее авторитетных граждан города».
Ход противостояния и его итог были опубликованы в моей газете «Московские ворота» , №14(371):
«В Обнинске во второй раз отменены гастроли активного пропагандиста содомского греха Бориса Моисеева. В прошлом, 2005 году, отмена гастролей Моисеева прошла достаточно гладко. Понятное дело, на носу были выборы депутатов городского Собрания, а также - назначение этим Собранием мэра наукограда (или - Главы Администрации Обнинска). Тогда мало кто сомневался, что на будущий год отдел культуры города "заверстает" в рекомендательный план гастролей на 2006 год пресловутого Бориса. И мы не ошиблись! Мы готовы были до конца противостоять всеми законными средствами выступлению лидера содомской эстрады. Но неожиданно получили "помощь" от противоположной стороны. Ведь, как говорится, когда Бог хочет наказать, Он лишает разума! Гастроли в Обнинске пришлись на середину Великого поста, что дало основание протестующим в весьма конкретной форме обратиться к митрополиту Калужскому и Боровскому Клименту с просьбой повлиять ему, как архипастырю, на вопиющую ситуацию. К нашему удивлению, Владыка БЛАГОСЛОВИЛ протестные действия инициативной группы (в прошлом году, к сожалению, мы этого добиться не сумели).
Параллельно во Владивостоке правящий архиерей возмутился почти нашими же словами против гастролей Б.Моисеева в конце марта сего года. Там администрация области сумела понять, насколько вызывающе выглядит выступление содомита-пропагандиста в Великий пост. Во Владивостоке гастроли отменили, о чем 27 марта в 19.00 было сообщено по НТВ. Короткое телесообщение, к нашему удовлетворению, вызвало неожиданно широкий резонанс в Обнинске. Тем не менее, в местных СМИ директор МУ ГДК "Сигнал" В.С.Пикалов бодро сообщал, что руководство Дома культуры не пойдет на поводу у православных верующих и гастроли Б.Моисеева непременно состоятся. Правда, Виталий Сергеевич вскользь говорил о якобы предполагаемых провокациях и беспорядках, вследствие чего планировалось усиленно охранять данное мероприятие.
Действительно, как удалось узнать автору этих строк сразу из нескольких источников, по городу циркулировали слухи о совершенно немыслимом исходе пикета. Будто бы организатор пикета в буйном помешательстве решил штурмом взять ГДК "Сигнал", усеяв прилегающую площадь горами трупов и залив ее морем крови. На самом же деле, сии слухи в разных вариациях рисовали более апокалиптическую картину. Кто-то из великих православных старцев говорил: там, где святость, туда и дьявол ползет. Слишком принципиально было противостояние в Обнинске между поклонниками лидера содомской эстрады и их православными оппонентами. Слишком серьезные, как минимум, физические и психологические ресурсы были задействованы с обеих сторон. Слишком важен был конечный результат этого противостояния для Обнинска. Последняя неделя буквально выкачала все физические и психологические силы из организатора пикета.
Надо полагать, Пикалову и зав.отделом культуры города Пермяковой Л.А. тоже было не слишком комфортно. Как итог: депутаты городского Собрания высказали большое недоумение мэру Обнинска по поводу мотивов включения в репертуарный план наукограда этих гастролей. Пикетная группа, в свою очередь, не надеясь на благоразумие наукоградских чиновников, обратилась к своим единомышленникам в Малоярославце, Балабаново, Ермолино, Белоусово и, собственно, в Обнинске. Предположительно, на пикет должно было прийти, отнюдь, не триста заявленных человек. А значительно больше. Точка в противостоянии была поставлена в понедельник, за день до концерта Б.Моисеева. ГАСТРОЛИ ПОВТОРНО ОТМЕНИЛИ!
В этой связи хочется спросить руководство Обнинска: "Зачем было создавать заведомо конфликтную ситуацию в Обнинске? Тем более, в пик Великого поста. Я не верю, что это недоработка Пермяковой и Пикалова, чья-то наивность, чей-то недосмотр. Я не верю, что испытания на прочность православного костяка наукограда закончатся этой серьезной победой. Вероятнее всего, процесс апостасийного противостояния общечеловеческих и православно-патриотических сил резко обострится, очевидным образом вступит в более конкретную, принципиальную и сложную фазу. Ибо время сейчас, мягко говоря, сложное, предвоенное, промыслительное. Впрочем, закончу, как и всегда, неопределенно. Поживем – увидим»».
Наукоград Обнинск тогда оказался, наверное, единственным городом в России, где традиционалисты заставили власть дважды отменить концерты Бори Моисеева. Оба раза – за день до торжества «Голубой луны» на эстрадных площадках города науки.
Впрочем, антисодомская энергия, накопленная обнинцами в результате тех событий, получила чуть позже благой выход и на федеральном уровне. Об этом – заключительная часть сих заметок.
«МОСКОВСКИЕ ВОРОТА», №22 (379), 2006 год. «БЕГ ИСПУГАННОГО ПЕДЕРАСТА»:
«В Москве не состоялся гей-парад, аналоги которого (в других странах) зримо символизируют полное разрушение семьи и традиционной, Богом данной, нравственности. В конце 90-х годов в одной центральной газете была опубликована потрясающая статистика: по данным закрытых соцопросов, во всех западных государствах зашкаливает процент инцестов – от 60 до почти 90%. Самый большой процент – в Германии. Нет повода не доверять данным цифрам, ибо, повторюсь, европейцы делились своими тайнами ингогнито… Итак, в столице Третьего Рима гей-шабаш не состоялся, ибо сборище лесбиянок и педерастов не смогло прорваться через кордоны протестующих ни к Кремлю, ни к могиле Неизвестного солдата. Несмотря на беспрецедентное количество внутренних войск и милиции… Один из прапорщиков ОМОНа, к моему удивлению, сказал, что они все нас поддерживают, но милиция получила предельно жёсткий приказ на подавление любых протестных действий. Правда, сей милиционер сообщил об этом, уронив предварительно меня в лужу. Милиция стремительно ринулась в ряды протестующих, и я был уверен, что толпа катком прокатится через меня. Обошлось. Прапорщик любезно помог подняться из лужи и даже взял на память «Московские ворота». У памятника Юрию Долгорукому ситуацию здорово разрядил депутат Государственной Думы Н.В. Курьянович. Благодаря ему ОМОН далеко не сразу решился выдавить нас оттуда. Здоровенный младший сержант в ответ на скандирование: «Славяне – не педерасты!», «Милиция защищает извращенцев!», «Москва – не Содом!» - очень тихо проговорил: «Мужики, подождите немного, всё изменится. Скоро изменится»… В общем, «воевали», практически, до вечера. Двоих педерастов загнали в какое-то кафе (эти ребята сдуру стали задирать ОМОН и, в результате, не смогли во время погрузиться в милицейский автобус), откуда они исчезли через чёрный ход. Сии содомиты, вероятно, установили мировой рекорд по бегу на короткую дистанцию, т.к. их пытались догнать 19-20 – летние ребята, здорового, спортивного телосложения (группой 40-50 человек), очень хотевшие их догнать… и не сумевшие этого сделать… Я тоже не смог догнать педераста. В конце был отслужен благодарственный молебен у часовни, поставленной в честь героев Плевны. Над храмом раздался чудный колокольный перезвон. После молебна батюшка собрал нас вместе, чтобы идти выручать арестованных соратников. Но, как оказалось, арестантов уже начали выпускать из околотков. Благодаря усилиям Игоря Владимировича Артёмова.
Ещё одна характерная особенность сорванного буйства извращенцев – подавляющее большинство участников «парада» составляли иностранцы. Очевидно, доморощенным содомитам вполне хватило событий 28 апреля – 6 мая, когда патриоты сорвали их «международный фестиваль». Трудно сказать, на какой приём рассчитывали европейские педерасты в Москве – видимо, привыкнув к низкопоклонству властей РФ перед Западом, думали, что их присутствие спасёт мероприятие от провала. Но они жестоко ошиблись. Депутата германского бундестага его гражданство не спасло ни от крепкой руки протестующего, ни от попадания в ОМОН-овский автобус со всеми вытекающими из этого последствиями. Так же не повезло и внуку Оскара Уайльда».
Как вывод… Оказывается, словосочетание «народная память» - это не метафора. Она реально существует. И когда на собственном опыте убеждаешься в этом, то понимаешь, что и другое словосочетание «жизнь прошла не зря» - тоже не затасканная фигура речи.
Жизнь пролетает, действительно, быстро. Очень быстро. Но вот такие благие «вехи» успокаивают человека, выходящего на финишную прямую своего бытия. И даже подвигают писать мемуары, в надежде, что и они не канут в Лету, кому-то пригодятся.
ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ ГАЗЕТЫ «ВЫ И МЫ»
20 июня 1994 года вышел в свет первый номер обнинского еженедельника «ВЫ и МЫ».
Как начиналась эта газета?
В августе 1993 года местный депутат Сергей Анатольевич МЕЛЬЧЕНКО, директор производственного предприятия «Витязь», встретился в горсовете с другим депутатом – Игорем Владимировичем КУЛЕБЯКИНЫМ, главным редактором литературно-краеведческого журнала «Русич», и предложил последнему создать городскую развлекательную газету. С точки зрения Мельченко, эта ниша на тот момент была не занята, а потому – весьма перспективна. Кулебякин отказался, заявив, что журнал – это солидно и интеллектуально, а газета – мелкотравчато и приземлёно. В последующее время Мельченко не единожды при встречах ненавязчиво напоминал Кулебякину о своём предложении. В результате, через девять месяцев Игорь Владимирович неожиданно согласился с доводами Сергея Анатольевича и, засучив рукава, принялся за реализацию проекта. Он связался с Еремеевым Евгением Васильевичем, проигравшим незадолго до того внутриредакционные выборы в газете «ОБНИНСК» и не ставшим, в итоге, главным редактором старейшего издания наукограда. Е.В. Еремеев согласился перейти на новое место работы. Далее Кулебякин связался по телефону с Сергеем Николаевичем Коротковым, который тогда работал в двух местах, инженером в НПО «Технология» и журналистом в еженедельнике «Час пик» на неполную ставку. Коротков также согласился бросить всё и начать новую жизнь в создающейся газете. Чуть позже Сергей Николаевич пригласил на работу в редакцию Юлию Серикбаеву на должность верстальщицы. Главным редактором стал И.В. Кулебякин (после 6-го номера перешёл на должность исполнительного директора, с тех пор весь сбыт, подписка и несколько полос газеты были на нём), Е.В. Еремеев занял должность шеф-редактора (с седьмого номера – главного редактора), С. Н. Коротков при всех раскладах неизменно оставался заместителем гл. редактора. Корректором стал Цимринг Виктор Леонидович.
Первое редакционное помещение еженедельника располагалось по адресу ул. Гурьянова, 21. Именно там состоялось обсуждение названия создаваемой газеты.
Четыре человека – Кулебякин, Мельченко, Еремеев и Коротков решили назвать своё детище «Мы и вы». И совсем было уже утвердились в этом мнении, как в самый последний момент Е.В. Еремееев воскликнул: «Друзья, но ведь читатель важнее нас, журналистов. Мы же пишем для людей! Давайте поменяем приоритеты и назовём еженедельник «Вы и мы»». В итоге, члены «дорогой редакции» подумали-подумали и остановились на последнем названии.
Затем коллектив издания переехал в одно из зданий НПО «Тайфун», соединяющее улицы Победы и Жукова, на крыше которого во времена СССР «прописалась» металлическая конструкция со слоганом «Наша цель – коммунизм»!
Ещё через несколько месяцев журналисты разместились в самом большом здании НПО (у второй проходной) на 6-ом этаже.
До конца года редакция обросла штатными сотрудниками, в частности, в декабре в газете появилась журналист Галина Лепёшина. С еженедельником сразу же начали плотно сотрудничали Валерий Прокошин, Нина Илларионова, Любовь Пермякова, Евгений Разумовский, Нинель Эпатова, Эльвира Частикова, Вера Чижевская, Валентин Ермаков и многие другие авторы, общественные деятели и профессиональные политики. Газета «ВЫ и МЫ» без раскачки прочно заняла свою нишу. Тираж увеличивался еженедельно, продажи росли, как в Обнинске, так и в Калуге, Боровском, Малоярославецком и Жуковском районах. Неплохо складывались дела и с подпиской. Коллектив первого состава еженедельника принципиально отказывался распространять газету бесплатно. Несмотря на наличие в городе многотиражного бесплатного рекламного листка «Ежеweekа», печатавшего программу телевидения.
В 1996 году в газете целиком сменился штатный состав журналистов и технических работников. В нулевые годы газета была в очередной раз перепродана.
Таким образом, четыре человека создали весьма ликвидный информационный продукт, который в настоящее время (октябрь 2023 года) является, пожалуй, ведущим СМИ наукограда Обнинск.