Я скучаю с книжкой на песочке
Красный от загара, но лежу.
Солнце разорвалось на кусочки,
На горячем Сочинском пляжУ.
Хочется холодного пиваса.
Надо подниматься и идти.
На худой конец кружбанчик кваса,
Только где бы мне его найти.
Очередь немалая у бочки,
Рядом суетится пьяный сброд.
Кажется, дошел уже до точки,
От жары расплавленный народ.
Подает мне руку морячилло,
Весь такой на праведных понтах.
У него зачетная тачила,
В синих моремановских кантАх.
Я с такой огромной уважухой,
Жму его просоленную длань,
Коротко,отрывисто и сухо -
Будто в кисть вложили мне тарань.
Ту, что с виду вроде, невеличку,
В Черном море пестует прибой.
У нее веселая привычка -
Для пиваса жертвовать собой.
Только мне протягивать не надо,
Мокрые сардельки из дерьма -
Моль из голубого променада,
В СССР ждала б тебя тюрьма.
Пробую на вкус я каплю йода.
Хоть и на спирту, не стоит пить -
Ведь тогда бы из-за ложки меда,
Мне пришлось бы пасеку купить.
Не хочу я моря эманаций.
Хочется отчаянно домой,
Толстых продавцов инсинуаций,
С их непропеченной хашламой.
Я легко словами управляю -
Ветер разнесет их над жнивьм.
Я жару и море оставляю,
Здесь меня изжарили живьем.
Много на вечЕре приглашенных,
Избранных лишь там наперечет.
Вот они, двенадцать искушенных,
Раз Иуда якобы не в счет.
Раз он за позорную тридцатку
Продал обреченного Христа,
И теперь в стигматах, как в заплатках,
От гвоздей громоздкого креста.