Но понял я: - в войнах нет проку.
Не будем мы трою взрывать.
Гектора, Ахилла с Патроклом
Не хочется мне убивать.
Я мир между ними устрою,
Ведь я же – не Рейган-вампир.
Советские люди, горою,
Всё время стояли за мир.
И вижу такую я сцену:
Парис, матерясь и крича,
Из города тащит Елену,
За косы её волоча.
И так говорит: «Ради Бога,
Жену забери, Менелай!
А город наш славный не трогай,
Угроз под стенами не лай!
Она всех парней развращает,
Лишь только бы тешила плоть…
А женщин вином угощает
И грядки не хочет полоть.
За это поставлю две фляги
Хмельного Агдама-вина,
Да бочку огромную браги
Прикатим мы из Лукина!»
Тут с плачем, прекрасная шлюха
Упала без чувств и без сил,
Прощенья просила на брюхе
И фофан спартанский простил.
На этом рассказ свой прерву я,
В застое бы я рассказал,
Как пили они мировую,
Что было винища –завал.
Хоть нынче у нас перестройка,
Но всё же я не утаю,
Как царь Одиссей, очень бойко,
Споил всю дружину свою.
Как утром поплыли в Европу
И наш Одиссей дорогой,
С похмелья забыл Пенелопу
И жил двадцать лет у другой.
В конце я скажу под секретом:
Товарищ в чужую семью
Ни с дракой не лезь, ни с советом,
А то потеряешь свою.
Всё кончилось – дело по делу…
Сказитель у вас – молодец!
Ведь даже Гомер не приделал
К поэме счастливый конец!