Охранник Священных Меморий, увы, беззащитен.
Поскольку пищаль – это только ухоженный им реквизит,
а страх – лишь деталь ритуала в заботе о шике...
И тать это знает и... немилосердно дерзит:
«Охранник всего лишь на службе, а, стало быть, смертен:
направь через коптер на храм реактивный снаряд,
и бронзовость памяти станет уже не по мерке –
забудутся разом и служба, и бал, и парад!..»
Но гибнет лишь самая нежная часть обелиска.
И гибель – как раз! – это весть о том самом былом,
когда – сколько б ни было, но – оголтелого риска
ещё не хватало, – и этот-то войн эталон
вернулся с голодной суровостью императива:
война – это риск, и – вот именно что – головой!..
Но жертвовать надо не ради гранитного чтива,
но чтобы у Памяти ЖИВ был еЁ часовой.