Я помню дрожь чугунного моста,
Его грудные стоны и кряхтенье.
Он был не тот с унылого холста,
Не с фотографий красочным виденьем.
Моста дышала под ногами плоть,
Препятствуя и дуновенью шанса.
"Замри, не двигайся мгновенье хоть!".
Но не желал он с этим соглашаться.
Поступков не прикрыть младую дурь
Азартом полупьяного повесы.
Бывает, память, потянув за шнур,
Приоткрывает серую завесу.
Мы, подгулявшие на левом берегу,
Припомнив - в ночь мосты разъединятся,
Глотали воздух влажный на бегу,
Так поздно спохватившись возвращаться.
Пред нами был он, грозен и велик.
Вонзались взгляды фонарей как спицы.
Не отменяя график ни на миг,
Мост начинал угрюмо разводиться.
Махина, дрогнув, потянулась ввысь,
Желая сбить цеплявшуюся ногу.
Вот, кажется, что середина близ,
Но с каждым шагом круче к ней дорога.
И разошлись холодные зубцы,
Как пальцы крепких рук мужских красиво.
Моста Дворцового мудрёные творцы
Творить могли так чувственно и живо.
Звёзд собирая проблески в пучки,
Нева пахнула чернотою снизу,
В пришельцев вперив хладные зрачки,
Грозя возмездьем глупому капризу.
Приятель крикнул яростно: "Давай!".
Удав реки с улыбкой пасть разверзнул,
И, оттолкнув сдвигающийся край,
Мы полетели молча через бездну.
И с гравитацией потом легко и просто
Скатились вниз мы к каменным оборкам,
В шальную ночь безумных девяностых
Моста стряхнула вздыбленная створка.