Большой спортзал. Я как-будто там продавал чай, и уже закончил. Ушёл последний покупатель. Продал, кажется, мало. Коробки с чаем стоят на теннисных столах.
Вошел пожилой мужчина, взял в руки микрофон и начал что-то говорить - то ли доклад делать, то ли лекцию... Держался так браво, бодро, улыбался.
Потом я заметил себя, только моложе лет на 20. Я сидел и играл на гитаре какую-то свою новую для той поры песню, песню довольно слабенькую, как я теперь мог оценить, да ещё и плохо выученную: я сбивался, забывал напрочь слова, и, чтобы выкрутиться перед зрителями, пытался на ходу сочинить какие-нибудь в том месте, где забыл. Я-нынешний смотрел на себя-молодого и зелёного и улыбался: я видел и как я смущаюсь, как мне трудно даётся даже та простая музыка, как силюсь вспомнить слова... Но в то же время я вдруг ловил себя на том, что немного завидую той своей смелости, и восхищаюсь собой: надо же - вот так безбашенно взяться на ходу сочинять недостающие слова!
Потом я снова обратил внимание на мужчину, говорящего в микрофон. Я вдруг вспомнил, что я знаю, что он давно умер - лет 10 назад! Я ошеломлён. Я продолжаю слушать, смотреть на него и соображать, что происходит.
Потом, когда он закончил говорить, и началось свободное общение, я набрался смелости и подошёл к нему и спросил: "Это правда, что Вы давно умерли?"
Он взглянул на меня, улыбнулся, и сказал, что правда. И, кажется даже объяснил как и от чего это произошло. Всё это было так естественно и буднично, будто я спросил его "Который час?" или "Не Вас ли я видел на дне рождения у Сергея Петровича в прошлую пятницу?"
После чего он повернулся к пожилой даме, которая тоже обратилась к нему с каким-то вопросом. В зале давно уже играла музыка, и некоторые пары танцевали.
Я тоже пригласил на танец маленькую, но очень старенькую женщину, ну прямо настоящую бабушку-бабулю! Мы стали с ней легко кружиться в вальсе, а потом заиграла другая музыка, и мы сбавили темп. Мне было отчего-то хорошо и приятно её обнимать. Не прекращая танца, я внимательно посмотрел на неё, и меня пронзила догадка. И тогда я спросил её: "А Вы когда умерли? И как это произошло?" - мой вопрос прозвучал спокойно и ласково, не нарушая гармонии танца, и она так же спокойно ответила: "Вчера. Представляете, подавилась ягодой оливки!" - при этом радостно улыбнулась, и глаза её засияли, как у влюблённой девушки. И мы стали целоваться. Я сознавал, что происходит что-то странное, что я целуюсь с умершей старухой, но губы её были сладкие, горячие, живые, и это было волнительно. И я кружил свою партнёршу, приподняв над землёй.
Потом танец закончился, я её отпустил, и мы разошлись между гостей этого неожиданного балла. Я ходил, смотрел на людей, и долго ещё не догадывался, что я просто тоже недавно умер.
В чём смысл послания? Пытаюсь догадаться.
"Чтобы ты был счастлив, чтобы тебе стало легко и хорошо, ты должен умереть." - так что ли? Возможно, и скорее всего, речь не о физической смерти, а о психологической или духовной: "Тот Ты, такой Ты, какой ты есть, каким себя ощущаешь, это Ты не даёшь себе быть лёгким и счастливым, Ты мешаешь!"
Это о Духе - о чём-то таком лёгком, воздушном во мне, которое в основе всех процессов и состояний, но которое невозможно сдвинуть, словно оно скала!
Что же можно сделать? Сдвинуть нельзя: чем больше прикладываешь к нему
сил, тем стремительнее оно крепчает. Но есть ощущение, что его можно растворить очень легко, как по щелчку! Что это за щелчок?
Может быть это разворот? На 180. Щелчок - это не чудо, когда всё мешающее испарилось, это команда, по которой ты прекращаешь двигаться туда, куда ты всегда шёл, разворачиваешься и идёшь в другую сторону: ты прекращаешь укреплять каждым своим действием то, что ты создал, и что тебе не нравится - своё Я. Даже не так, не в другую сторону! Если ты развернулся на 180, и вместо плюса теперь топишь за минус, то ты всё равно остаёшься в поле действия маятника, как системы, и ещё больше его раскачиваешь. Маятник захватывает твоё эго, твоё я. Видимо, нужно нечто большее и принципиально иное... Это даже не выйти из системы, а... оставить там всё, как есть, то есть и своё я! Ибо "выйти" - это ловушка. Это значит, что ты вытаскивает своё эго, которое и есть корень всех твоих бед, и у тебя будет лишь иллюзия выхода, потому что оно незаметно потащит за собой маятник, или на ровном месте снова его создаст.
Ты больше его не оберегаешь, не вкладываешь в него, не проявляешь интереса, потому что весь твой интерес в другом. В чём? В новом образе себя! А старый... Ты больше не боишься за него, что он рухнет, и его истерики тебе не интересны. Да и кто будет бояться, если тебя нет? Страх - свидетельство присутствия тебя старого.
Как создать новый интерес? И кто будет создавать новый образ себя? Никак. Никто. Не надо ничего создавать. Потому что некому. Если ты начнёшь тут же что-то создавать, то кто создаёт? Кто центр интереса? Если дела обстоят так, то значит эго на месте, и ничего не получилось. Значит ты занимаешься самообманом.
- Просто увидеть. Почувствовать. Оглянуться вокруг, всмотреться, но не сильно - никакого насилия, он появится сам. Оторвать взгляд от того единственного зеркала, в которое ты смотришь всю жизнь, не отрываясь. Твоё новое я - следствие, оно произрастёт само там, на новой почве. И не надо его стараться укреплять, потому что, тем самым, ты создашь новый центр будущих проблем, который вырастит вокруг себя маятниковую систему, и ты снова будешь думать, как спастись, как от них избавиться.
- Но кто будет всматриваться, чувствовать? Ведь никого нет.
- Действительно, с точки зрения эго, личности, некому. Нет того, у кого есть опыт, взгляды, цели... Но если при этом, всё же есть сознание, и оно осознаёт себя, то оно есть ты, или, как писалось в древних текстах, "ты есть то". Это чистое сознание, не замутнённое ничем. Ты можешь запомнить, как оно ощущается, что при этом ощущается, его силу, свободу, радость - да разве нужны подсказки тому, кто уже там?
14.10.2017