Сказка о тайне
Ведьмы любят шляпы. Это всем известно. Заострённые к верху с широченными полями. Чёрные — какие же ещё. Ведьмы вообще любят всё чёрное. Вот чёрные шляпы, например. И чёрных диких кошек. Они любят чёрные-чёрные ночи и чёрных-пречёрных воронов.
Вот одна ведьма любила такого чёрного-пречёрного, как чёрная-чёрная ночь, ворона. А он — Ворон то есть — прилетал к ней единственный раз в году. Чёрной-чёрной ночью, когда Луну заволокут чёрно-серые тучи, Ворон прилетит к Ведьме и, постучав клювом в раму окна, скажет:
— Кар!
За стеклом, внутри скромного жилища Ведьмы займётся рыжий Хвостик свечи, и на дальней стене комнаты отразится тень остроконечной шляпы. Кончик её почти достаёт до потолка. Увидит эту тень Ворон и постучит во второй раз; теперь в хрупкое стекло окна, осторожно: «тук-тук».
Вот Тень на дальней стене начинает разрастаться, ей уже становится мало стены, и часть её стремится к потолку. Проползает по нему — бесшумно, не потревожив ни одной паутинки. Тысячи глазок паучков при этом следят, как Тень уходит за окно, в самую Ночь, а ее хозяйка помедлит у окна. Она помнит День и знает Час, когда Ворон появляется за этим окном. Этот День настал, этот Час пришёл. Но Ведьма медлит прежде, чем впустить долгожданного гостя. Она ждёт, а в это время Хвостик свечи у нее в руке играет сам с собой в незамысловатую игру. Для таких, как он, Огонёчков-Хвостиков был обычный час для весёлых пятнашек. Эта игра ему очень нравилась. А ещё — подходила: что может быть занимательнее для таких вот одиноких Огонёчков, как этот, чем гоняться за собой в такой поздний час, в эту Воронью и Ведьмину Ночь.
— Никогда... — сказал Ворон за окном.
Ведьма пристроила свечу на узком подоконнике и отворила окно. Вместе с Вороном в жилище оказался ещё один гость, правда, совсем не прошенный. То был Ветер. Но с две-три секунды поиграв с Огонёчком-Хвостиком и с длинными волосами Ведьмы, Ветер улетел обратно в Ночь. Оставаясь невидимкой, он умудрялся наводить в Лесу шороху. Шуршал он, чем придётся. В обычный день — листвой опавшей, в праздник — приносил звуки музыки в Лес, а в мрачный день — вот как сегодня — мог даже посвистеть. Свистел он так, что не скроешься от него — ни за ветхими стенами скромных жилищ, ни за крепостью каменных замков. Своеобразный он, к тому же свободен быть, где ему только вздумается. Огонёчек побаивался Ветра, особенно в такой День и Час. Поэтому пусть себе летит — вольный Ветер. Пусть нагоняет шороха, но там — за окном.
А здесь — внутри — Ведьма и Ворон, не сводя друг с друга чёрных глаз, говорят на только им понятном языке:
— Никогда, — повторяет Ворон.
— Я это знаю, — отвечает Ведьма.
— Никогда!
— Я верю тебе, Ворон.
— Никогда, — говорит Ворон, и в его влажных глазах отражается всё ещё играющий рыжий Хвостик.
— Ты не стал бы тем, кто ты есть, — говорит почти шепотом Ведьма, пряча глаза за широкими полями остроконечной шляпы. — Тебе не пришлось бы платить такую цену...
Ворон знает это. Он говорит:
— Кар.
Тысячи глазок паучков наблюдают из своих уголков эту встречу. Эта встреча повторяется каждый год. И никто из них не знает, когда всё началось. Единственную Ночь в году Ведьма и Ворон встречались в этом ветхом жилище в самой глубине Леса и вели беседу на только им понятном языке.
— Никогда, — сказала Ведьма.
Тысячи паучков тоскливо вздохнули, взрослые прижали к себе малышей. — Никогда больше.
Несколько паутинок дрогнуло в уголках потолка.
Ведьма сидела на полу, крепко обняв хрупкие колени. Острый конец ее шляпы дрожал, как дрожит листок от проделок Ветра.
Огонёчек-Хвостик, кажется, набегался и уснул, обнимая сам себя за плечи.
— Мне жаль, — сказал Ворон.
— Мне тоже, — прошептала Ведьма, — и мне жаль.
Ворон прыгнул на подоконник. Огонёчек проснулся на мгновение, а потом — погас.
— Мне пора, — каркнул Ворон. — Скоро рассвет.
Ведьма поднялась на ноги, поправила шляпу, встала у окна.
Ветер за окном разогнал тучи, заслонявшие Луну. Луна пылала серебристым светом, разбрасывая лучи. Они осветили нежное лицо Ведьмы, ее длинные рыжие волосы. Луна осветила и комнату. Та была просторной, чистой, уютной, как и любят Ведьмы, что тут говорить.
В комнате было тепло, хотя огонь в камине давно погас. Ведьма отвернулась от окна, села в кресло у камина и закрыла чёрные-чёрные глаза.
А на небе тучи снова подплывали к Луне. Ветер гнал их, наверное, чтобы скрыть серебряные лучи, освещающие эту Ночь, освещающие её мрачные тайны. Тайны эти способны рождаться, умирать и воскресать в ночь, подобную этой.
И вот чёрные-чёрные тучи заволокли Луну, и последний её луч метнулся к окну скромного Ведьминого жилища. А Ведьма спала в кресле у камина. Ее длинные рыжие волосы были пушистым облаком, обрамляющим её нежное лицо.
Последний луч осветил комнату, в которой Ведьма была одна.