Дело было вечером,
Выпить было нечего;
Колька пел, Антон плясал,
Ванька байку рассказал.
БАЙКА ОТ ВАНЬКИ
Ну, вроде, на “УРА” прошла премьера.
Давно концертов не видал народ.
Простили даже милиционера,
Когда уже в себя пришёл Федот.
Неделя пролетела незаметно,
Пока все обсуждали наш концепт.
Народ вердикт свой высказал конкретно -
Концерт без Маньки - это не концерт.
Как будто мы всю жизнь стриптиз смотрели,
А в этот раз чего-то не срослось.
Все Мужики, вдруг, Маньку захотели
И общество в деревне “завелось”,
Мол, без стриптиза как-то скучновато,
Изюминки в концерте нашем нет.
А вот на шпильках не нужны ребята,
Сказали все и, даже, худсовет.
Послали мы гонцов по всей округе,
Красавиц для пилона подыскать.
И мы с Коляном тоже на досуге
Решили по округе погулять.
“Округа”, надо вам сказать, большая.
С собой мы взяли выпить, закусить.
Просторы наши без конца и края,
Мы можем тут неделями ходить.
Мы шлялись по округе очень долго.
Красавиц для пилона не найдя,
В себе мы притупили чувство долга,
Решив не забывать и про себя.
Присели, разложили всё на травке;
Грибочки, хлеб, колбаску и сырок.
По соточке махнули для затравки
И тут к нам вышел щупленький дедок:
“Приветствую вас, юноши лихие!
Чего изволите в моём лесу искать?
Аль девки на деревне никакие,
На сеновале не с кем полежать?”
На нём был плащ какой-то несуразный.
А проще - он в лохмотья был одет.
Колян повёл себя вдруг безобразно -
Сказал ему:”Пошёл ты к Чёрту, дед!”
“Зачем идти, - сказал дедуля тихо, -
Когда я пред тобой, Колян, стою?
Ты, парень, не испытывал бы лиха,
Пока не потерял башку свою.”
“Ты на кого, старик, тут бочку катишь?!, -
Колян, вскочив, на деда закричал, -
Ты у меня сейчас по-полной схватишь!”
Потом, вдруг, побледнел и замолчал.
Старик исчез, как будто растворился,
Колян же, завертевшись в фуэте,
В красавицу Манюню превратился
Во всей её прекрасной наготе.
Сам чёрт меня, ребята, не обманет,
Я ж знал, что эта Маня - мой Колян,
Но, ощутив, что Маня меня манит,
Я ринулся к ней, страстью обуян.
Забыв про всё, с себя шмотьё срывая,
Почувствовав в своей душе весну,
А Манька, грациозно убегая,
Шарахнулась башкою о сосну.
А я бежал всё, ноги в кровь сдирая,
Как будто сквозь какой-то холодец,
На девушку наброситься желая,
Как на кобылу страстный жеребец.
Я добежал, а Там Колян в одежде
Лежит с слегка помятой головой.
Я - голый, возбуждённый и в надежде
Стоял над ним с “раскатанной губой”.
Колян, придя в себя, всерьёз шугнулся:
“Ты что, - кричит, - Ванёк, ведь я твой друг!
Эх, как в тебе я, Ваня, обманулся, -
Вдруг прошептал, скрывая свой испуг.
С себя стряхнул я это наважденье
И сразу жутко захотелось спать.
Потом просил у дружбана прощенья,
Пытаясь всё, что видел, рассказать.
Мне показалось, что Колян не верит,
Что я стараюсь оправдать свой грех,
А из кустов несмазанною дверью
Скрипел, как будто, стариковский смех.
Колян сказал, что старика не видел
И никому ничем не угрожал,
Что в жизни он и мухи не обидел,
Что просто так за ним я побежал.
Когда ты, говорит, сто граммов жахнул,
Грибочками всё это закусил,
Потом взглянул, мол, на него и ахнул,
И, вроде бы, отдаться предложил.
И, гнусно, вожделённо ухмыляясь,
я жестами ему стал угрожать.
А далее, всё больше распаляясь,
Свою одежду стал с себя срывать.
Колян бежал, но встретился с сосною,
Потом башку пришлось ему лечить.
А я уверен - старец шуткой злою
Решил нас так с Коляном проучить.
Не верите? Спросите у Коляна.
Меня он сторонится с этих пор.
Вон он сидит задумчивый и пьяный.
(И, кстати, наглухо забил в саду забор)
Картинка: компьютерная графика Тани О. (Tuya)