...Сегодня должно было состояться собрание Союза местных писателей. Выборы Секретаря, Ревизионной комиссии, Координационного совета. Приятно кому-то в протоколе будет писать такие названия с большой буквы, когда знаешь, что вас всего семь человек на область и каждому достанется по креслу в Союзе. Эх, непотопляемый демократический централизм! И все его четыре принципа! Жить вам вечно!
За малочисленность и беспартийность помещение у Союза давно отняли: некому было платить за аренду. Областная администрация подошла к этому по-философски: привыкайте к рыночным отношениям! И заселила туда свой очередной Комитет. То ли регистрационный, то ли строительный. Потому, когда мне сообщили, что собрание пройдет в помещении Общества по борьбе с наркотиками, я с улыбкой вспомнил заскорузлую ладонь мастера по ремонту обуви и его непереводимую речь.
Отметив про себя, что по совпадениям день удался, я смело шагнул навстречу судьбе, твердо решив выдвинуться на самую высокую должность. В этом было даже что-то мистическое: стать Секретарем над семью, как и ты, заблудшими в графомании литературными овцами.
Несмотря на грязный линолеум в коридоре Общества, всем приказали разуться. Я отнесся к этому с восхищением: святые, даже карманы не проверяют на предмет наркотиков. Усадили всех в кресла. Но чай не подали. И обозначили время ухода: следующие придут. «Инженерам человеческих душ» отвели ровно два часа на решения.
Расселись: бывший слесарь, теперешний слесарь, два ответственных секретаря местных газет (одна из них - дама), журналист, заведующий литературной частью театра, я.
Предлагают считать открытым. Считаем, открыли. Предлагают выбрать президиум. Выбираем. Слушаем сообщение о замене членских билетов. Выслушали, заменили... Стоп! Я спрашиваю: а зачем меняем? Отвечают: ну, как... кто-то помер, кто-то в другой Союз перешел, кто-то потерял, - перерегистрация... Спрашиваю: и что после этого будет?
- Да ничего не будет, - говорят, - будет, как было.
Мне это начинало нравиться. Впечатления детства: школьное комсомольское собрание. Ностальгия. С тою лишь разницей, что выйти из этого Союза по возрасту нельзя. И тут же, не потеряв еще мысль, я предложил внести в повестку дня свой доклад об изменениях в Уставе организации. Записали в протокол.
Выборы секретаря прошли на ура. Им единодушно стал завлит, при том, что я выдвинул себя и за себя же один голосовал. Дама, ведущая протокол, затравленно фиксировала мои поражения на бумаге, иногда вскидывая на меня сочувствующий взор.
Так как старый секретарь не явился, на него свалили развал организации, потерю помещения и все грехи, которые числились за каждым. Оказывается, что за это время и саму организацию прикрыли местным судом за то, что она не перерегистрировалась и не получила ИНН.
Я спросил: а зачем это, если ничего нет, а если и будет, то «будет, как было»?
Мне ответили: вы не понимаете. Будет новый секретарь.
Я спросил: что, у него есть деньги на помещение, на издания?
Мне ответили: нет у него денег. Но будут.
Я спросил: кто их ему даст, если он даже себя издать не может?
Мне ответили: вы не понимаете. Чтобы получить деньги, надо перерегистрироваться.
Я спросил: для того, чтобы ему издать себя и тех, кто за него проголосовал? Разве я не этого же хотел?
Этот вопрос никого не поставил в тупик, а вызвал еще одну сочувствующую улыбку у дамы.
Когда все выбрали друг друга в ревизионные и координирующие органы и стали назначать консультантов по жанрам, оказалось, что из присутствующих прозаик-то я один. Консультировать самого себя по прозе я отказался и попросил выслушать лучше мой доклад. Оставалось минут десять. Дело было сделано. Народ мне позволил. Попробую воспроизвести речь почти дословно.
- Вы знаете, почему у нас нет денег? Потому что у нас есть вот такая Организация. Почитайте Устав. Он предполагает, что у нас уже есть деньги, чтобы быть членами Организации и что-то там на них организовывать, устраивать, издавать и т.д. А у нас их нет. Что толку в такой Организации? Деньги нужно достать. Но кто их даст? Подо что? Под вашу интеллектуальную собственность? А что мы имеем? Где ваши книги? Кто и когда их издавал? При царе Горохе «То березка, то рябина»? Кому сейчас это надо?
Положим, что у каждого есть рукописи. Но кто их будет читать? Оценивать? Рекомендовать к изданию? Чиновник из областной администрации, у которого жена от безделья читает бульварную литературу? И кто ему даст гарантии, что эти деньги мы не профукаем в очередной раз?
Значит, с ним нужно делиться. Что-то - ему, что-то - себе. А что же тогда оставлять на издания, если и так жить не на что? Зачем издавать? Зачем платить за аренду помещения? Ведь и жить еще хочется. А собраться раз в месяц можно у кого-нибудь на кухне. Чайку выпить. Посудачить о вреде теперь уже капитализма и всех его свобод, за которые все вместе боролись. Боже мой, а с кем?..
Поэтому рекомендую.
Первое: предложить главе администрации области стать нашим секретарем как самому печатаемому автору.
Второе: назначить казначея в лице директора областного отделения Госбанка России.
Третье: председателем ревизионной комиссии выбрать Начальника налоговой службы области.
Четвертое: создать координационный совет из мэров, глав администраций районов, промышленников и предпринимателей.
Пятое: ограничить срок членства в организации до 55 лет для женщин и до 60 лет для мужчин.
- А это еще зачем? - вырвалось у кого-то.
- Для того, чтобы писатели учились смолоду зарабатывать себе на старость, откладывая в ПФР. Или подыхали вовремя, как Пушкин, Лермонтов, Маяковский, Есенин...
- Так их убили всех... - опомнилась протокольная дама.
- А мы чем хуже? - возразил я. - Получается, нас и убить уже не за что?.. А если не за что, то и грош нам цена! Правильно, что денег не дают. И не дадут никогда... Живем мы долго, а пишем мало... Ладно, пошутили...
Вздохнув, я сел и сказал тихо:
- Я знаю, кто даст денег. Я дам. Много, на всех хватит. И еще на пенсию каждому останется.
- У вас есть? - осторожно спросил завлит. - Откуда?
- Заработал, пошёл на сделку с дьяволом, - сказал я. - Но для этого я должен стать секретарем. Согласны?
В креслах зашевелились, но как-то вяло.
- Вам показать? - спросил я громче, кладя на колени свой кейс.
- Не стоит, - положил руку на крышку кейса завлит, сидящий рядом со мною.
- Почему? - возмущенно переспросил бывший слесарь.
- Действительно, почему бы не показать? - поддержал его слесарь работающий.
Поняв, что мнения разделились, я предложил поставить вопрос на голосование.
Проголосовали три на три, я воздержался. Кейс все еще оставался закрытым.
- Хорошо, - сказал тогда я. - Раз вас так пугает даже вид моих денег и возможность моего секретарства, я подаю заявление о выходе из Союза и организовываю свой, скажем, Городской Союз писателей. Условия приема те же. Прошу желающих подавать заявления...
- Постойте-постойте, - попридержал меня за колено завлит, голосовавший, как ни странно, за мою кандидатуру. - Неужели нельзя разойтись по мирному? И потом, что вы подразумевали под дачей денег? Вот так, просто бросить кусок? Позвольте вам не поверить...
- Хороший вопрос, - согласился я. - Отвечаю вопросом: если я выпущу ваши книги, кто их купит? Никто, кроме вас самих. Что нужно сделать для того, чтобы их купили? Организовать кампанию по продаже: рекламу, аннотации, встречи. То есть нужно периодическое печатное издание. Лучше журнал или альманах. Чтобы его купили, следует печатать там то, что будет пользоваться спросом. Для этого нужны другие авторы. Им следует платить. Кто будет платить? Вы, я. У вас есть на это деньги?
- Нет, - честно признался за всех завлит.
- А какое-нибудь имущество, недвижимость, машины? Есть, есть... - ответил я за всех, пробежав взглядом по лицам. - Вы верите в свои силы, в свой профессионализм, в будущее? Верите. Иначе бы не собрались... А теперь конкретное предложение. Всё, уже нами заработанное, может стать залогом создания новой организации: Литературно-художественного издания. Я, например, закладываю свой особняк, который одновременно будет служить и помещением и юридическим адресом. Это около десяти миллионов рублей кредита. Что можете предложить вы?
При самом беглом опросе оказалось, что у каждого нашлось бы движимости и недвижимости по двести, а то и по триста тысяч долларов, даже у слесарей. В результате выходило, что основные фонды будущей организации тянули за два с половиной миллиона баксов, на проценты от которых, при правильном вложении в правильный банк, вполне можно было издать альманах, а, продав тираж, получить еще и зарплату, и со временем, лет через десять, вернуть все свои инвестиции.
Писательский народ оживился настолько, что не заметил, как в комнату начали заходить посторонние люди. Тогда завлит громко объявил перерыв.
Обувшись и выйдя на улицу, подельщики долго донимали меня вопросами, пока я не предложил им всем сходить к нотариусу и составить доверенности на меня в качестве представителя юридического лица, выступающего от их имени. Паспорта, как и членские билеты, были у всех. Не теряя времени, они тут же переписали протокол, выбрав меня в секретари, и через два часа, заверив у нотариуса все необходимые документы, я позвонил Руфи.
- Не может быть! - ахнула она.
- В городе еще семьдесят членов Союза художников и не меньше - Союза журналистов, - подсказал ей я. - А филармония, краеведческий, Союз театральных деятелей?.. Понимаешь?
После долгой паузы, во время которой Руфь скорее всего моргала не в такт разными глазами, из трубки раздалось:
- Наберешь миллионов десять, позвони.