(посвящается памяти
Аршалуйс Кеворковны Ханжиян)
Давно это было, в свирепом,
временем стёртом году.
Свинцовым дождём косила
осень сорок второго
измождённые спины
в кромешном аду.
Визжало, выло, клочьями висло
небо в обугленном том краю.
В урочище Поднависла
смерть держала на мушке
жизнь самою.
Плавились жерла орудий,
исступлённо металась земля.
Тридцатая Иркутская,
в злобе нечеловечьей,
требовала огня.
Враг, лютуя от льющейся крови,
словно загнанный зверь,
за Линию Голубую,к Чёрному морю,
чрез чёрное горе, рвался и вяз от потерь.
У норовистой речки с наречьем чуждым,
с пичужьим говором Чепси,
история по-своему расставила
над "i" все точки.
Пал смертью труса и был таков
непобедимый образ солдата рейха.
Головорезам узколобым уж не до смеха.
Возмездия неизбежность предрешена
в тяжелой поступи её шагов.
Зарвавшиеся прихвостни войны,
вам не избыть глубин вины
за каждую берёзку, взлобок, кочку
в сквозном замученном лесочке.
За эту отрёкшуюся от рассветов
расщелину, что ощерила грот
каменных Волчьих Ворот,
где и безрукий винтовку берёт.
За маленький хутор в пять хаток слепых,
где ели крапиву да подсолнечный жмых
и где у сожжённого медсанбата
под каждой яблоней сада,
стиснув зубы, уходили из жизни солдаты.
Почти мальчишки, желторотики книжные,
безусые, буйные головы русые.
А меж ними, как два белых крыла,-
Верочка медсестра,- Господи, защити!
Да девушка лет двадцати шести.
С именем певучим, как Кавказа
весенние тучи, что в бессчетных ночах
над отходящей солдатской душой
не сомкнула глаза.
И не хватит для жизни той
ни легенды, ни повести, ни рассказа.
Шура, Шурочка, Аршалуйс!
В песне имени скрыта грусть,
Свет Звезды, ласкающий слух...
Помнишь, как ты сказала?
"Не страшитесь воя шакалов.
Не оставлю я вас, ребята!"
И слова эти - крепче стали
клятвой верности прозвучали.
"Рай земной мне не мил без вас..."
И сейчас, из дали неоглядной,
из далёкой, прифронтовой,
для обретших здесь дом и покой
стала Шура Лесной невестой
нецелованной и прелестной.
В их неполные двадцать лет
ты была им сестрой и мамой,
когда в бой они шли упрямо
и, срывая с обрубков бинты,
бредили о любви.
Им, парнишкам
с губами искусанными,
напевала мотив нерусский,
в нём дудуки тягучий плач:
"Есть гора Арарат на Кавказе.
О! О ней не расскажешь сразу...
В землях тех виноград растёт,
грозди солнцем кипят, как мёд...
Мы поедем туда с тобой,
только б кончился этот бой".
И, сжимая повязки жаркие,
как ребёнку шептала:"Спи, джана,
есть под небом Армении сказка..."
...А сегодня войны раскаты отгремели.
Луна щербата. Ночь безмолвна.
Такой покой, точно ангел повёл рукой
и не страшно ничуть одной.
За столом с ней сидят ребята,
вот уже почитай полвека,
улыбаясь, приходят во сне,
к драгоценному человеку,
к самой верной своей Звезде.
Шура, тётушка Аршалуйс!
Жизнь твоя - и подвиг, и грусть.
"...Грозди солнцем кипят,
как мёд", и не меркнет
который год Свет Звезды
твоей негасимой, дочь Армении
и России.
Берегиня солдатских душ,
Ангел Хранитель,
Да святится имя твоё и твоя обитель!
Аршалуйс - свет звезды
Аршалуйс Кеворковна Ханжиян - лауреат российского конкурса "Женщина года-97" в номинации "Жизнь-судьба"