Матрёшка

 
Похмельное утро. Тяжелые ломки.
Еще на столе не остыли закуски.
Дымится подстеленная соломка.
Матрёшка разобрана. Чисто по-русски.
 
Сейфы затарены налом и водкой –
Так веселее идти на утруску.
Кто уплывает подводною лодкой,
Кто заполняет собою кутузку.
 
Жгутся бумаги. Пустеют бутылки.
Рушится всё в вертикальной системе.
Каждый повязан законом Бутырки,
Каждый пугается собственной тени.
 
Принцип в системе, как в русской матрёшке:
Одним поворотом снимаются бошки.
 
Самый везучий, рождённый в рубашке,
На всякий пожарный, носит в кармашке
Таблеточку, ампулу, пулю свинцовую –
Непредсказуема смута дворцовая,
Шепчется в страхе элита кремлёвская:
Нет хуже бунта в стране – Пугачёвского.
 
На заседаниях – снятые головы,
А в кулуарах – толкаются голыми
В жарком предбаннике липовой сауны.
Стопочкой сложены белые саваны,
Стопочки водочки, лёд из безветрия,
Сало – в художественной геометрии,
Вход полыхающий – с односторонним движением,
Сопровождающий вежливо, без разрешения.
Все исчезают воронкою в горлышке узком,
Нет в мясорубке педали обратного пуска.
 
И остается система, чуть меньше масштабом,
Те же приказы спускают из главного штаба,
Субординация строгая, правила те же:
Дальше от центра – скромнее кортежи,
Виллы, бассейны, дары, гонорары.
Судьи грубее, менты, санитары.
Мир автономный в конфетной обёртке,
Вместо начинки – газетные свёртки.
 
В них – поколенья систем и системочек
Учат с рождения мальчиков, девочек
Клятвам, запретам, пинкам и затрещинам,
Жить привыкают внутри достоевщины
И полоумных приказов из бункера,
Не претендуя на Нобеля с Букером,
Лишь бы в тени, занавеситься тюлями.
Жаль, что стихи не становятся пулями –
Только щитом и невидимым куполом.
Вьюга февральская щедро укутала
Тех, кто до тёплого марта не дожили,
Так и оставшись – в безмолвном безбожии.
 
То предлагали семь-восемь зарплат,
То зэков набрали в заградотряд.
Их называли «защитниками от врага»,
Им оставалось до смерти не больше шага.
То, что увидел в аду – развидеть нельзя,
Мертвые души, а были – живые друзья,
Прибыли рейсом специальным в серых мешках,
С кровью несмытой – чужой – на замерзших руках.
Чья-то частица осталась в золе
С прошлого марта на мёрзлой земле.
 
Кукла разобрана. Где же свобода?
Вспять повернули законы природы,
Всё человечество – обезличено,
Срок заключения – неограниченный,
Есть прокураторы, нет прокуроров,
Правил движения нет, светофоров,
Скрипы колёс, толпы людей на ослах,
Велосипедах, мопедах и в кандалах,
Еле слова разбираешь, какие-то «яти»,
И разговоры на пыльных дорогах об аде,
Войско с щитами и саблями, в черных доспехах,
Квадриллиардами памяти в сомкнутых веках,
Вехи, котомки, обозы, движенье без пауз,
Вспышки свободы, всемирный вернувшийся хаос,
Первое слово под сводами древней обложки,
И на прилавке – матрёшки, матрёшки, матрёшки.
 
© Валерия Коренная
#кореннаяовойне