Буддизм и война

В конце скопированной статьи А.А. Терентьева, я написала своё видение этой темы основанное на тринадцатилетней практике Дхармы(учения Будды).

"Буддизм и война"
 
А.А. Терентьев (Санкт-Петербург)
«Все знают, что буддизм – учение о любви, мире и ненасилии, где убийство является первым и самым тяжёлым из осуждаемых деяний. Но в то же время известно, что и сейчас, и прежде страны с буддийским населением вели и ведут войны, в которых участвуют и буддисты.
Это, конечно, имеет место и в других мировых религиях, например, в христианских странах, где о заповеди "не убий", похоже, редко кто вспоминает. Но буддистам всё ещё кажется важным разобраться в том, всякое ли насилие и тем более участие в войне, или поддержка этого духовными лидерами является нарушением духа и буквы буддийских заповедей – то есть капитуляцией под давлением обстоятельств, государства и военной пропаганды, или имеет какие-то основания в самом учении Будды.
В Дхаммападе Будда говорит "…нет счастья выше покоя" […natthi santiparam sukham] . Слово “santi” (санскр. ;;nti) - мир или покой, также является  характеристикой нирваны. А путь к нирване начинается с "праведной жизни" (dhamma-cariya), основывающейся на "невреждении" (пали ahins;; санскр. ahi;s;) и дружелюбии или любви (пали metta). Когда Ананда сказал ему, что "…развитие любви – это половина Учения Будды, Будда подправил, что это не половина, а всё Учение" . Учеников, которых Будда посылал распространять Учение, он наставлял, что "…даже если они попадут в руки бандитов, которые станут поочерёдно отпиливать им руки и ноги двуручной пилой – они нарушат волю Будды, если выкажут к ним хоть малейший гнев". 
Сам Будда делал всё, чтобы предотвратить войны. По крайней мере четырежды вставал он на пути войск, направлявшихся воевать. Первый из таких эпизодов произошёл во время спора между шакьями и колиями из-за вод реки Рохини, которая разделяла их территории. Когда они уже вознамерились начать войну, Будда пошёл и спросил их, что им дороже – вода или собственная кровь – и конфликт был остановлен.
Три другие случая касались оскорблённого принца Видудабхи, который узнал, что его мать, которую шакьи когда-то дали в жёны его отцу, радже Прасенаджиту (пали Pasenadi) – на самом деле была из низкой касты. Став раджой после смерти отца, Видудабха собрал войско и пошёл на Kaпилаваттху (санскр.: Капилавасту). Будда трижды встречал его на границе и отговаривал от войны. Но в четвёртый раз, увидев, что карму шакьев не изменить – он не пошёл останавливать армию – и шакьи были уничтожены.
Интересно отметить, что здесь в состязании между дурной кармой шакьев и Буддой борьба шла с переменным успехом и карма всё же победила. Поэтому придётся коснуться вопроса о карме подробнее, ведь поверхностное понимание этой доктрины, казалось бы, может оправдать практически всё – во всех авторитетных текстах говорится, что "всякое счастье и страдание – следствие благих или неблагих деяний" .
Но вспомним, что, сказав это,  сам Цонкапа далее цитирует "Вхождение в Срединность" (2.7) Чандракирти:
"Помимо нравственности, нет других причин
у подлинного блага и высокого рождения" .
То есть карма не всегда всесильна: при принятии решения наше сознание может превозмочь кармические тенденции, толкающие нас к дурному – иначе, без наличия определённой степени свободы воли, усилия ко всякому духовному развитию были бы тщетны. Нам оставалось бы только плыть по воле волн кармы: убивать так убивать, – карма; воровать так воровать, – карма, ничего не поделаешь. 
Но такого рода фаталистическое понимание кармы всегда было чуждо буддизму. Ещё в Дхаммападе (165) было сказано Буддой:
"…сам человек совершает зло, и сам оскверняет себя.
Не совершает зла он тоже сам, и сам очищает себя.
Чистота и скверна связаны с самим собой" .
Поэтому первооснову учения Будды составляет именно нравственная дисциплина, изложенная в форме обетов индивидуального освобождения для мирян и монахов. И первым из пяти обетов упасаки (буддиста-мирянина) является отказ от убиения:
"Упасаки - последователи Будды в белых одеждах - избегают убийства, кладут конец убийству, избавляются от всех видов оружия, постигают скромность по отношению к себе и смирение по отношению к другим, постигают доброту и сострадание, защищают всех живых существ, даже крошечных насекомых. Они искореняют в себе любые намерения к убийству. Таким путем упасаки принимают и соблюдают первый из пяти обетов" .
В махаяне помимо этих пяти обетов на первый план выходит развитие бодхичитты – основанного на любви и сострадании ко всем существам стремления достичь Пробуждения – чтобы эффективнее помогать им. Испытывать любовь и сострадание "ко всем существам" – значит, не делить их на своих и чужих, друзей и врагов. Это основа основ учения Будды, отход от неё - отход от всего учения. Ведь все существа в нашем мире одинаково хотят избавиться от страданий, а в них, как известно, вовлекают "три яда": неведение, эгоистические желания и гнев. Вражда, страдания и войны останутся в мире, пока мы не справимся с этими ядами, отравляющими наши души.
Напомню также, что не только совершение убийства, но и побуждение других к совершению убийства, а также соучастие в убийстве несут одинаковую кармическую тяжесть .
Таким образом, нарушение первого обета - это наиболее тяжкая ошибка, нанесение громадного ущерба и другим и себе. Это шаг в сторону духовной деградации, а не развития – нечто прямо противоположное буддийскому пути.
Тем не менее, даже ранний буддизм не отрицает насилие полностью. Так, например, ещё при жизни Будды был случай, когда Маудгальяяна силой выдворил нарушившего обеты монаха из собрания, так как в его присутствии Будда отказывался начинать общий ритуал покаяния (санскр. upo;adha; пали uposatha). Но мы не знаем текста в раннем буддизме, оправдывающего убийство.
В Махаяне же, выдвигающей на первый план сострадание, не ограниченное какими бы то ни было условностями, акценты расставлены иначе. Порочные действия речи и тела (но не мысли!) прямо предписываются  во вторичных обетах бодхисаттвы (тиб. nyes byas). Так обет 11 гласит, что нельзя "Не совершать [для спасения других] дурные действия тела и речи из-за нехватки сострадания".
Здесь имеются в виду общие для раннего буддизма и Махаяны "чёрные деяний", первым из которых является убиение. Их предписывается всё же совершать в тех исключительных случаях, когда бодхисаттва знает, что иначе остановить злодеяние невозможно и готов сам отправиться в ад из-за этого нарушающего заветы Будды убийства, чтобы спасти других.  Пример подобного действа приводится в Упая-каушалья-сутре , где Будда рассказывает бодхисаттве Джняноттаре как он сам много кальп назад, ещё до встречи с Буддой Дипамкарой, будучи в то время капитаном по имени Великосострадательный, убил разбойника, планировавшего погубить 500 купцов на корабле. Иначе остановить его было невозможно, и карма от такого злодеяния была бы для убийцы ужасающей. Поэтому капитан-бодхисаттва решился -- и сам убил разбойника. Далее Будда поведал, что за это деяние он не отправился в ад, как предполагал, а, напротив, сократил своё пребывание в сансаре. Убитый же разбойник переродился в раю.  Но кармическое воздаяние всё же последовало, хотя и в очень смягчённой форме: уже став Буддой, Татхагата проткнул себе правую ногу, наступив на большой острый шип акации .Таким образом, в исключительных случаях убийство из сострадания с точки зрения Махаяны допустимо.
А войны? Ведь из истории мы знаем, что за 2500 лет существования Дхармы буддийские страны не раз вели войны, в которых участвовали иногда даже монахи, как будто забывая о своих обетах, воплотивших правила ахимсы ("невреждения")  – это случалось и в южном, и в северном, и в дальневосточном буддизме. Более того, и в Японии и в Тибете крупные монастыри имели собственные вооружённые дружины. В Тибете вооружённые дружины монахов Дрепунга, Сэра и Гандена могли даже противостоять правительственным войскам Тибета.
Всё это выглядит абсурдным, если мы хоть немного знаем о буддийских монашеских обетах.
Размышляя об этом, начнём с тривиального факта, что люди везде есть разные, и монах монаху рознь. Особенно это заметно в традиционных буддийских странах, таких как, например, Тибет или Монголия, где зачастую одного из мальчиков чуть ли не каждой семьи родители отправляли в монастырь в возрасте 7-10 лет. В результате значительная часть мужского населения таких стран оказывалась в монастырях. Но монастыри тибетского буддизма  ;  это, прежде всего, учебные центры, поэтому молодые монахи, не имеющие способностей или интереса к изучению сложной буддийской философии, носили красные монашеские одежды, но интересы имели главным образом мирские. Из таких обитателей монастырей очевидно и создавали внутримонастырские дружины-братства. Их членов называли "доб-доб"  или "чаб-до". Они выполняли функции охраны правопорядка, занимались разными физическими работами.
Однако согласно незыблемому кодексу монашеской дисциплины, Винаи, и к ним, как и ко всем монахам относилось положение о том, что совершивший убийство монах автоматически лишается монашеского статуса, даже если об этом никто не узнал и он продолжает носить монашеские одежды.
Помню, как я удивился, когда в 1992 году Его Святейшество Далай-лама, которого я сопровождал в поездке по России в качестве переводчика, в приватной беседе задумчиво сказал мне, что хотел бы, чтобы в Тибете было поменьше монахов. Увидев моё изумление (тогда у меня ещё было книжно-идеалистическое представление о тибетских монахах), Его Святейшество пояснил: "Ты пойми, что в Тибете был совсем другой уровень жизни: если ты жил в монастыре – у тебя, по крайней мере, всегда была еда и крыша над головой. Уже этого было достаточно, чтобы желать оставаться в монастыре… Я хотел бы, чтобы монахов было меньше, но лучшего качества."
  Теперь я давно знаю, что есть монахи, которые не так уж серьёзно относятся к своему статусу, и понимаю те слова Его Святейшества. Поэтому исторические сведения о воюющих монахах уже не кажутся такими странными. Такие "монахи" – монахи только по одежде. Монах убивать не может, это нонсенс.
Сложнее вопрос о том, может ли быть солдатом буддист-мирянин. Например, в британской армии служат около 4000 буддистов, принимавших участие в боевых действиях, например в Афганистане. Около 2800 из них -- этнические гуркхи, родом из Непала. В 2005 году в британской армии впервые ввели должности капелланов по специальности буддизм, индуизм, ислам и сикхизм .
 Армия США имеет даже специальный буддийский блог: Buddhist Military Sangha. An Online Resource for Buddhists Associated with the United States Armed Forces , в задачу которого, в частности, входит "Признавать и продвигать почётную военную службу как соответствующую праведной жизни согласно Восьмеричному Пути, а также исправлять ложные представления о буддистах-военнослужащих."
Это большой и любопытный ресурс, но официального объяснения как военная служба соответствует "праведной жизни согласно Восьмеричному Пути" я там не нашёл, хотя разные участники блога свои мнения по этому поводу высказывают. Например, буддийский капеллан Малашри в посте 2007 года говорит: "Для буддиста, если ты идёшь на войну и убиваешь других – это твоя обязанность, а не твоё намерение убивать других людей. Если бы человек умер по твоему намерению и ты был во гневе – это для буддиста неправильно. Но когда солдаты идут на войну, у них нет намерения убивать других, и в их душах нет ненависти ."
 Про гнев и ненависть отмечено правильно, но позвольте усомниться в остальной логике: в начале этой статьи уже указывалось, что соучастие в убийстве имеет такую же кармическую тяжесть как и его совершение. И, каким может быть твоё намерение при нажатии спускового крючка, когда в перекрестье прицела ты поймал голову другого человека?
 Подобного рода мнения, что буддийский монах не должен воевать, а буддист-мирянин должен, - есть и у нас в России. Но ведь и буддист-мирянин принимает пять обетов, первый из которых – "не убивать" и, кроме того, убиение считается первым и главным из "Десяти чёрных грехов", заповеданных в коде Пратимокши. В раннем буддизме этот вопрос решался однозначно – в суттах нет никакого морального оправдания войн .
"Тем не менее, как правительство должно противостоять реальной угрозе населению?"  ;  спрашивает в своей статье современный известный тхеравадинский автор Бхиккху Бодхи , живущий в США.
"Представьте – что мы живём в 1940-х, когда Гитлер рвётся к глобальному господству. Можно ли сказать, что верность Дхарме вынуждает нас оставаться пассивными перед лицом безжалостной агрессии? Не кажется ли нам, что в такой ситуации военные действия для остановки агрессора допустимы, и даже обязательны? [...] Или что действия полицейского, стреляющего в убийцу, чтобы спасти жизни невинных людей, скорее похвальны, чем предосудительны? С некоторыми колебаниями я бы примкнул именно к такой позиции. …[хотя] я и признаю, что не могу подтвердить свою точку зрения ссылкой на буддийские тексты – канонические или комментаторские."
Это заявление бхиккху Бодхи сближает его с позицией махаяны, которая требует в исключительных ситуациях отказываться от "непротивления злу насилием". Вспомним уже цитировавшуюся Сутру о вопросе бодхисаттвы Джняноттары, где повествуется как Бодхисаттва убил разбойника, который иначе погубил бы 500 купцов.
Но там было сказано, что будущий Будда точно знал, что иначе остановить разбойника невозможно и готов был идти в ад за это нарушение - ради спасения купцов от смерти, а самого разбойника от страшной кармы. Только эти два фактора плюс альтруистическая мотивация могут быть, с точки зрения махаяны, оправданием нарушения принципа "не убий".
Что касается военных действий, то в некоторых сутрах махаяны и они тоже считаются допустимыми, например, в . Там, правда, в качестве учителя выступает не сам Будда, а джайнский проповедник Сатьявадин, но он при этом оказывается бодхисаттвой, превосходящим по мудрости и Шарипутру и Махакашьяпу, главных учеников Будды.
В 6-й главе этой сутры царь Чандапрадйота спрашивает Сатьявадина, что должен делать праведный царь в случае войны. Тот отвечает:
" - Ваше Величество, если… удастся организовать переговоры, правитель должен применить искусные средства и так предотвратить войну… Если правитель покажет, что он нашёл союзников – пригрозив врагу [появлением] новых противников, то он … сможет прекратить войну этим путём… Если предотвратить войну не удаётся ни с помощью посредников, ни уступками врагу, ни угрозами – тогда он должен будет вступить в войну, ориентируясь на три мысли.   
Чандапрадйота: Какие три? …
Сатьявадин: Во-первых, правитель должен думать о защите народа; во-вторых, правитель должен думать о победе над врагом; и, в-третьих, правитель должен думать о защите всех существ. С тремя такими мыслями правитель может созвать своё четырёхчастное войско… Хотя в ходе битвы воинам противника могут быть причинены увечья и смерти, правитель, благодаря своим искусным средствам совершит меньше… недобродетельных действий и необязательно потом испытает воздаяние – поскольку он предпринимал эти меры c осмотрительностью и состраданием. Поскольку он предпринимает эти меры для защиты людей, ради их семей, жён, детей, а не ради себя или своих владений и имущества, он сильно увеличит свои безмерные заслуги" .
В таком же духе выдержано широко известное пророчество о Шамбалинской войне . Оно связано с Калачакра-тантрой, и речь там тоже идёт об оборонительной войне, которая когда-то произойдёт при нападении сторонников насилия , которые постепенно захватят весь мир, на Шамбалу – последний оплот духовности. Панчен-лама Ловсан Пэлдэн Еше написал "Моление Шамбале", в котором, обращаясь к своему Учителю, говорит:
"…Ты станешь Ригдэном Дагпо…
Сделай так, чтобы и я
последовал во главе Твоего окружения!"
То есть, он молится о том, чтобы стать воином Шамбалы, следующим за своим Учителем, который переродится 25-м царём Шамбалы, Ригдэном Дагпо, главнокомандующим шамбалинского войска .
Однако и в махаяне более предпочтительным считалось обойтись без применения оружия. Так, когда индийский монах Гунаварман посетил Китай в 424 г., китайский император спросил его: "Что я должен делать, если чужие армии соберутся завоевать мою страну? Если мы станем воевать,  будет много жертв. Если мы не остановим их – страна будет захвачена. O, учитель, пожалуйста скажи мне, что делать?"
Монах ответил: "Просто сохраняй сострадательный ум, не будь враждебным".
Император применил его совет, и когда собрались поднимать знамёна и бить в барабаны – враги отступили" . То есть, одного лишь правильного настроя тогда оказалось достаточно.
 А в палийском каноне, как уже говорилось, и вовсе нет текстов, которые можно было бы понять как оправдание даже справедливой войны.
"Однако – пишет шриланкийский автор Махинда Дегале -- в последние времена некоторые националистически настроенные мыслители, как миряне, так и монахи (например, Налин Де Силва и Aтхурелиe Ратхана), поддержали ведение оборонительной войны против Тигров освобождения Тамил Илама (LTTE). Как в академических публикациях на Западе, так и в популярной литературе на Востоке стал появляться санскритский термин "dharma yuddhaya" (праведная война).
Но в сингальских публикациях этому термину придавалось два смысла. Духовный смысл относился к внутренней победе над омрачениями, которую Будда одержал, победив Мару. В политическом смысле dharma yuddhaya означала внешнюю борьбу в защиту буддизма.  Но до середины ХХ века под этим подразумевалась ненасильственная борьба" .
Для последователей тибетского буддизма особенно важна точка зрения на этот вопрос Его Святейшества Далай-ламы, который всегда напоминает нам о всеобщей взаимозависимости, в том числе о возросшей зависимости в современном мире стран друг от друга; а понимание этого факта делает само понятие войны анахронизмом.
 "Война как способ решения конфликтов устарела!" – говорит Далай-лама. О войне он высказывался многократно, критиковал войны США в Ираке и Афганистане, высказывался и о войне в общем, например, в "Этике для нового тысячелетия", опубликованной в русском переводе ещё в 2001 году:
"Хотя, как это ни парадоксально, целью большинства военных кампаний является мир, на деле война похожа на огонь в человеческом сообществе, огонь, питаемый человеческими жизнями... Мы не можем осознать, что сама природа войны -- холодная жестокость и страдание. Печальная правда состоит в том, что мы живём в таких условиях, при которых война воспринимается как нечто волнующее и даже почётное... Мы воспринимаем убийство как нечто ужасное, но война в нашем уме не связывается с преступлением…
 Больше всего в наши дни от войны страдают совершенно невинные, и не только семьи тех, кто сражается, но в гораздо большей степени простые граждане, часто вообще не имеющие отношения к конфликту. Даже после того, как война заканчивается, продолжаются огромные страдания..."
 Далай-лама – последовательный противник войн, и в одном из недавних интервью сказал, что каждый день молится за установление мира, и добавил: "За всеми войнами и убийствами в истории человечества стоят гнев и ненависть, привычка делить мир на своих и чужих. Корень зла - эгоцентризм, страх и невежество, и главная задача для каждого - работа именно с этими "демонами". Вместе с другими 150-ю нобелевскими лауреатами он ещё в начале марта 2022 г. подписал открытое письмо с требованием о немедленном прекращении боевых действий в Украине.
  Тем не менее, устаревшие понятия политиков ещё сильны, войны начинаются и в наши дни, и Далай-лама, следуя махаянской традиции, тоже не исключает необходимости насилия абсолютно. Об этом он писал и в "Этике для нового тысячелетия":
"Реальность современных военных действий такова, что они становятся похожими почти на компьютерную игру. Постоянно растущая сложность и изощрённость оружия превосходит воображение среднего человека. Разрушительные возможности такого вооружения настолько ошеломляющи, что какие бы аргументы ни приводились в пользу войны, все равно аргументов против неё найдётся куда больше. Для нас могла бы быть почти простительной грусть по древним битвам. Ведь тогда, по крайней мере, враги встречались лицом к лицу. Страдания войны не отрицались. К тому же в те дни правители обычно сами вели в бой свои войска. Если правителя убивали, тем, как правило, заканчивалось и сражение. Но с усложнением технологий генералы стали предпочитать держаться глубоко в тылу. В наши дни они могут прятаться в тысячах миль от места военных действий, в подземных бункерах. При мысли об этом я готов даже вообразить себе "умную" пулю, которая умеет отыскивать тех, кто решил начать войну. Пожалуй, это было бы более справедливо; и на основании этого я мог бы приветствовать такое оружие, которое избирательно устраняет виновников войн, не задевая ни в чём не повинных людей."
  Совершенно иначе выглядит пропагандирующая и оправдывающая войну аргументация некоторых буддийских руководителей, связанных с государственной властью своих стран. Так, например, в 19 веке некоторые буддийские идеологи использовали концепцию "справедливой войны" для оправдания японского милитаризма: "после начала русско-японской войны Соён отправился в войска, чтобы, по его словам, убедить японских солдат, «что дело их великое и правое… что они сражаются со злом» , а на призыв Льва Толстого присоединиться к воззванию о прекращении войны ответил отказом, заявив, что война и убийства необходимы, чтобы приводить несовместимые вещи к гармонии в нашем несовершенном мире. Другой наставник дзэн, Энрё Иноуэ (1858–1919), ещё до нападения японского флота на Порт-Артур объяснял, почему «злом», с которым нужно сражаться, является именно Россия: «Это поведение бодхисаттвы — стремиться спасти миллионы живых душ по всему Китаю и Корее из пасти смерти. А это значит, что Россия — не только враг нашей страны, но и враг Будды […] Следовательно, убивать русских для того, чтобы спасти своих родственников [народы Дальнего Востока. — С. К.] — это наш долг не только как граждан, но и как буддистов»" .
В Монголии в начале ХХ века, а также в России и в Монголии во времена гражданской войны в Сибири некоторые идеологи обеих воюющих сторон –  и "белых" и "красных" -- пытались воодушевить солдат, говоря им, что они воюют за Шамбалу.
 Таких примеров демагогии буддийских деятелей, использующей  буддийские нравственные принципы в своих целях, немало и в наше время, поскольку воюющие государства, в которых часть населения исповедует буддизм, бывают крайне заинтересованы в пополнении армии и требуют от национальных религиозных лидеров воинствующего "патриотизма".
 Поэтому, когда обе воюющие стороны утверждают, что ведут оборонительные войны ради будущего мира, и вдобавок эти противоположные утверждения поддерживают и некоторые религиозные лидеры обеих сторон, -- простые и несведущие люди оказываются перед трудным для них выбором: кому верить? Будда в таких случаях советовал: "Думайте сами!" .
Итак, подведём некоторые итоги.
Буддизм – религия, исходящая из любви и сострадания ко всем существам, и, конечно, ко всем без исключения людям, будь они верующие или неверующие, "плохие" или "хорошие". Поэтому, если мы делим общество на "своих" и "врагов" – это признак непонимания основного исходного посыла Учения Будды или прямое его нарушение.
 Соответственно, следуя древнеиндийской идее ахимсы -- буддизм в целом не приемлет убийства и войн.
 Однако применение насильственных действий не отрицается полностью в буддизме, даже в раннем, а в махаяне прямо предписывается вторичными обетами бодхисаттвы, если нет другого способа остановить злодея или злодеев от совершения страшных преступлений .
 Но это не означает оправдания войн, которые в тхераваде отрицаются безоговорочно, а в махаяне допускаются только для чисто защитных действий. При этом махаянист, уверенный, что кто-то нуждается в защите и решившийся воевать из сострадания - не должен забывать, что солдаты противника не враги им, а братья, которые так же, как они, стремятся к счастью, - даже если сейчас они трагически ошиблись в выборе действий, - и достойны сострадания, а не ненависти.
 Что ж, все мы порой ошибаемся. Но учение Будды, как и большинства других религий, даёт нам  опору в этом зыбком мире, говоря: "Не убивай!"»



Мой коментарий:

Эта статья очень многогранна и познавательна, но, на мой взгляд, она не даёт исчерпывающего ответа на заданный вначале, вопрос: «Как должен поступать буддист в случаях угрозы жизни для себя и других людей, чтобы остаться верным учению Будды?»  Логичным ответом будет: «Так же , как поступал Будда.»

Учение Будды  -- это нравственное перевоспитание своего сознания на основе Мудрости Будд, выходящей за пределы миров Камалоки(страдания). В Палийском каноне я не встречала оговорок Буды в пользу агрессии или убийства. История с Ангулималой – тому подтверждение. Так же есть достаточно свидетельств, что во времена жизни Будды, монахи никогда не привлекались правителями к ведению военных действий.

Достаточным ответом на мой взгляд, может служить учение Будды о шести мирах сансары(страдания), которое я изложу кратко в этом эссе.

 К мирам страдания буддисты относят шесть миров, имеющие между собой как границы, так и связи. Границы возникают в пространстве и времени цепляния сознания за тот или иной мир. В мире людей, мы называем такое цепляние – жизнью тела. Границы разделяют миры по признакам объёма страдания, заключённого в приобретённое «тело» цепляния.

Концепция перерождения или реинкарнации в буддизме является неоспоримой очевидностью и не подлежит спорам, однако взгляды на эту очевидность могут исходить из различных миров, в которых  эта концепция будет принимать свои особые оттенки вертикального строения, рассмотрение которых по горизонтали, (то есть в одном отдельном мире) может показаться противоречивым.

 На первый взгляд может показаться, что шесть миров страдания являются нам в образе ступеней развития(что часто прослеживается в других Духовных учениях), но такой взгляд оказывается поверхностным, что вызывает запутанность. Образ ступеней предполагает, постепенное поднятие или спуск по ним. На самом деле, движение по мирам происходит хаотично, причём, в верхних трёх мирах возможен: как подъём, так и спуск, а в нижних трёх: возможен только спуск в миры с большим объёмом страдания. Таким образом, в структуре шести миров присутствует незримая Стена-граница, выход из которой возможен только в конце кальпы времён. Такой промежуток времени столь велик, что некоторые религии называют его вечностью. Кальпа – это  время, относящееся к накоплениям Кармы, создающей миры страдания, а не к движению светил космоса, поэтому кальпа, для различных существ, начинается и заканчивается в различные сроки.

Буддийское Просветление является кульминацией окончания кальпы с выходом сознания из трёх верхних миров сансары за пределы миров страдания в Чистые Земли сознания.
Обнаруживая себя в том или ином мире, ум проживает жизнь этого мира. За время этого проживания, от рождения до смерти тела, он создаёт своими действиями тела речи и ума ПРЕДПОСЫЛКИ для возможности обретения нового тела, взамен пришедшего в состояние безжизненности старого. Эта возможность и определяет мир будущего цепляния ума и степень его страдания или освобождения.

Три нижних мира таковы:

1 мир животных – ограниченность ума, большое количество чувственных и физических страданий относительно приятной жизни.

2 мир голодных духов – непрерывная чувственная неудовлетворённость.

3 мир Адожителей – самый большой объём страданий физических(боли и распада тел, без смертельного исхода) Смерть в мире Ада является избавлением от страдания и происходит по исчерпанию дурной кармы.

Три верхних мира таковы:

1 мир мирских богов – существ цепляющихся за тела света -- Боги испорченные чистотой или гордыней -- наименьший объём страдания, но не очищенный от  него полностью.

2 мир Ассуров – полубогов – бесформенных существ, ядром которых, являются обладание знанием и силой природных стихий, но зависть к богам создаёт порочные проявления и страдания.

3 мир людей. – наибольший объём страдания за счёт  цепляния за физическое тело, которое рождается, болеет, стареет и умирает в сопровождении страдания.
Такова связь миров по вертикали.

В мире людей, как и в других мирах, могут присутствовать кармические следы всех шести миров   по горизонтали, называемые Духами шести миров, способных стать проводниками для ума людей в тот или иной мир. Йогины осознают, что качество человеческого сознания определяется склонённостью ума к Духам того или иного мира, поэтому зафиксировав приближение тех или иных Духов, йогин проповедует ему Дхарму(благое учение о прекращении страдания).

Если склонность ума тяготеет к разжиганию враждебности себя или других, то он тяготеет к миру Ада и вокруг него собираются Духи Адожители.

 Если склонность ума человека тяготеет к тоскливости по поводу неисполнения желаний, то он притягивает к себе Духов Голодного мира.

Если, ум тяготеет к цеплянию за временное счастье и утверждается в концепции «я – тело», потворствуя чувству собственной правоты то  вокруг него собираются Духи Животного мира.

Если ум занят поиском избавления от страдания, то вокруг него собираются Духи мира людей.

Если ум занят накоплением Духовной силы и соответствующих учений, то вокруг него собираются Духи мира Ассуров.

Если ум направлен на оказание помощи по успокоению беспокойства ума у себя и окружающих, то вокруг него собираются Духи мира Богов.

Приближение Духов других миров к уму человеческого мира переформируют его направленность и соответственные с этой направленностью действия, а так-же плоды действий, которые будут иметь окрашенность соответствующего мира.

Таким образом, человек, окружив себя легионом Духов того или иного мира, оказывается  в иллюзорной зависимости от мира приблизившихся Духов и их плодов(возмездия или воздаяния).

По сути, он уже чувствует этот модифицированный мир, либо в низших, либо в верхних слоях шести миров. От этого ощущается либо увеличение, либо уменьшение страдания ума. Уменьшение ощущается как успокоение, уравновешенность, радость, доброжелательность и  сосредоточенность. Увеличение страдания характеризуется: увеличением беспокойства, враждебностью, алчностью, завистью, косностью, печалью.
Люди, называемые себя Буддистами – это не  только пробуждённые, но и стремящиеся к пробуждению. Стремящиеся к пробуждению имеют различные накопления Кармы и различный иллюзорный фон своего существования, поэтому и различные уровни практики. В буддизме считается правильным не вводить ученика в высшие практики ума, пока он не освоил предшествующие и вспомогательные. Обеты по невреждению являются трудно достижимой практикой на начальной стадии обучения, но ученик, не достигший её реализации, всё равно является буддистом, из-за своего согласия с ней и стремления к постижению. На этом уровне, человек ещё не способен разобраться в тонкостях буддийской концепции, и часто, искажает её в угоду одного из миров страдания, из-за своего горизонтального сдвига ума в сторону одного из миров.

Таким образом, ответ на поставленный вначале вопрос для различных буддистов будет звучать по-разному.

В любом из миров деятельность ума может быть благой и неблагой. Всё зависит от того, что является стержнем опоры для данного мира. Защита своей или захват чужой территории, ради улучшения жизни тела; убийство ради пищи, защиты своей или чужой жизни, в мире животных считается нормой. А буддист, ещё не освободившийся от влияния Духов мира животных, так-же будет считать эти действия нормой и любое отклонение от этой нормы будет даваться ему трудно или не даваться вовсе. Поэтому такой буддист относится к глубокому учению Будды ещё поверхностно, неосознанно и он вполне допускает вреждение одним существам ради выгоды других. Подобное происходит в любой религии, невзирая на наставления высших учителей, стоявших у её истоков. Например: Иисус покорно принял смерть, сострадая при этом казнённому вместе с ним преступнику. Пробуждённый не цепляется за своё тело применением агрессии. Видя агрессивное отношение к себе и другим, он не отвечает агрессией, он молится и своей молитвой  освобождает от страдания Духов шести миров.

Обретя устойчивость в человеческом мире, существа ищут вечные ценности удовлетворения и не ограничиваются жизнью тела. Они поступают таким образом, чтобы после смерти временного имеющегося тела ум обрёл успокоение в высших мирах и Чистых Землях. Поэтому ответ на заданный вопрос лежит в границах нашей СОВЕСТИ. Если эти границы простираются в сторону Небесных сфер, ответ будет один, а если в сторону низших сфер, ответ будет иным.

Когда человек журит кошку, за то, что та поймала мышку и жестоко играет с ней, кошка не может понять, что плохого она делает. Кошка быстрее поймёт человека, если он похвалит её за пойманную мышь и может увеличить своё старание по поимке мышей.
Воспитывая людей с детского возраста, когда  ум ребёнка ещё не отличен от ума животного в духе агрессивного патриотизма, воспитатель легко прививает детскому уму агрессию животного мира. Это позволяет в будущем, получить от выросших детей согласие на насильственное разрешение конфликтов между людьми и поддержание гонки вооружения.
Пусть воссияет мудрость!