Не избежать изгнания, если ауры край дрожит
от взглядов чужих и злых,
когда в ожидании воды сохнут губы,
желающие сказать о дальних странах,
где мимозы цветут в деревьях,
а не в вазах, стоящих на краю судьбы
с видом на гавань,
когда по утрам в неё входят белые корабли
и в скрипе цепей и кранов
грузят товары, которые всё ещё пахнут
пряностями далёких земель,
куда трудно попасть,
если заранее знаешь, что невозможно
рассказать о прекрасных странах.
XXX
Глянец турецких проспектов манит,
цвет бирюзы настойчиво входит в сны,
огибая мечети и пёстрые ковры,
что расстилают в прохладе отелей
в журчании хрустальных струй нелепых фонтанов,
куда тянутся руки, чтобы смыть
остатки лучей белого солнца полудня,
стоящего над Стамбулом,
когда-то названного Царьградом скифами,
приплывшими под его стены в ладьях
с воинами под красными кожаными щитами,
с жадно глядящими голубыми очами,
что сузились от желания взять то, что не принадлежит,
но манит сердце, не знающее границ и правил.
ХХХ
От желания жить сразу в нескольких местах,
а это бывает ранним утром, когда боишься открыть глаза
и увидеть всё тех же галок, что-то клюющих на крыше
соседнего магазина под взвизги бегущих вонючих лифтов,
орошенных первой мочой опаздывающего гражданина,
что не живёт, а снимает квартиру, лучшее -
думать о путешествиях и жизни в разных далёких странах,
обязательно тёплых и первозданных,
но максимально комфортных,- возможно, Италия
в шикарных виллах; или Мальта, как сладкий персик,
под песню толстой певицы, занявшей на Евровидении высокое место,-
вот тут можно открыть глаза -
и ты смотришь на карту, висящую рядом с постелью,
внимательно жадным взглядом заядлого путешественника.
2010