Когда империи раскололись,
Гёте вовремя вошёл
В ароматные оазисы искусства,
Чтобы соткать его Диван в чудо.
Оставив Шекспира, он задумался над запиской
О Низами, и услышал на досуге
Странный монолитный поплавок удода,
И установил его на мягкую ориентацию.
Поскольку Гёте в Веймаре задерживается
И приснилось в закрытом саду зарево,
Ища на солнце или в тени,
С сорванными Хафизом роз благоухающими, -
Я закрыт от потрясшей бури,
Моё окно с яростью страстной.
Сидел, мечтая, в безопасности уголка
Про Эмали и камеи.