БЛОКАДНЫЙ ЛЕНИНГРАД Samuel Krig
Город, что выдержал немецкую блокаду, теперь, давно уже, совсем иной.
Там больше не хожу я Летним Садом, не пью на Лиговке «Cinzano» в час ночной.
Калязин мне Исаакия милее, и кони Клодта в общем не нужны.
Романтика вертлявых фарисеев теперь не будоражит мои сны.**
Алеша Мертвый съехал из России, подался в Польшу бизнес воротить.
А я вот здесь, и сплю с Анастасией, в тазу ей ножки нравится мне мыть.
Когда-до в джинсах с дырками на Невском, и в куртке, что с «Мофильма», я блажил.
Студенток возбуждая видом дерзким, писал баллады, и отлично жил.
Там Лену Кошку фачил я просторой спальне, Свету Касицкую на время позабыв.**(**)
Имидж панк-рокера нахраписто-скандальный был избран мной, без чьих-то директив.
Я клеил всех подряд, любви Нигяр добился, та персиянка была очень непростой.**(**)
Санкт-Петербург, как я там, бл..ть, не спился, среди тусни, с коварной прямотой.
Рассказы о блокаде, часто напрягали, жуть трупоедства, лютый голод, смрад.
Стремление выжить выше норм морали, блокадная «осьмушка», улиц ад.**
С опилками сварив клей вместо супа, к реке с бидонами люди как тени шли,
И автоматчиков безжалостные группы/считали в тех, что там с ума сошли.**
Шоферы на «Дороге жизни»,/те святыми были, груз доставляя сквозь пургу, и смерть.**(**)
Предателей среди своих, подчас, ловили, чтоб после льда, земли почуять твердь.**
Медикаменты, хлеб, всё то, что было нужно, везли, двери «полуторок» немного приоткрыв,
Дабы сподручней было выпрыгнуть наружу, средь полыней, если случится взрыв...
Сегодняшним детишкам непонятно как это всё вообще могло происходить.
К чему им в их мозгах страшные пятна, все в телефонах, где других событий нить.
Я их не осуждаю, старше станут/- сами поймут, кто прав, кто виноват.
И, ещё долго, той войны народной раны/ будут смущать здесь взоры чьих-то чад.
Я одно время жил в блокадном доме,/название его было «Утюг».
Угол Обводного с Московским, сердце стонет,/когда накатит боль былых разлук.
Я помню и с гербом паспорт советский,/и звук гитар,/и «встречи» в Кей Джи Би.*
Хотя теперь лощеный я, и светский,/порой кручу «White album» с «Let it Be».*
В том Ленинграде, где на палубе «Авроры» стоял я в детской шапочке смешной,
Другим я был, не понимая споры/взрослых за шахматной доскою в час ночной.
Отец и мать мои давно лежат в могилах, и, в общем, я ни в чем их не подвел.
Любовь, талант, и Beatles дарят силы, перенести бандитский произвол.
Вот, как завернуто всё круто здесь в отчизне, сплошь вандализм, глумление, и ложь.**
Впору приоhуеть от этой райской жизни, и на стене повесить «Вид на Роман-Кош».
Однако же мне в кайф в моём снобизме, а, крейсер тот - ну, что с него возьмешь?**
Не время зависать на пессимизме, всегда ведь нужно понимать куда идешь.
Мне могут возразить: Ну, как так, тема-то «Блокада», а тут у Вас и мат, и эгоизм.**
Отреагирую: Меня учить не надо, я здесь Поэт, а не анахронизм!
Не надо с буквой «а» в конце хотел в кавычки втиснуть,/но передумал, кому нужен стёб.
За Ленинград, что выжил, выпью виски,/без комментариев влиятельных особ!**
То, что здесь свято - непоколебимо, то, что здесь спорно - авторский эффект!
У «Вечного Огня» в Единой Неделимой нужду справляют те, в ком есть дефект.
Всё это - деньги ёбнутых «вассалов»,/облемудевших средь своей ****вы.
Блокада - в этом слове есть начало/правды грядущих лет совсем иной Москвы!**
Помню, я Смольным Институтом впечатлялся, потом, с мадам Щировской переспав,
Можно сказать, почти в деньгах купался, любим был ей, и в главном не лукав.**
Вот вам - творение гениального поэта, здесь и «гражданский» пафос, и ответ
Тем, что хотят вживить культ «беспросвета» для класса низшего кошмарным сонмом бед.
Хоть и далек я стал от краснофлаговых воззваний, иной раз хочется слегка «побунтовать».
Баблом в Госдуме бредят «россияне», миллионы хапают легко, еbёна мать!
Ближе посмотришь, так обычные «крестьяне», сексоты, и ничем их не пронять,*
Живет в них до сих пор эхо камланий, на *** вообще в интриги их вникать.
Ну, как о бабе Шуре тут не вспомнить,/прошла она сквозь той блокады мрак.*
В наколках вся, в одной из её комнат/я, вусмерть пьяной ей, лил в горло спирт за «так».
Там ванны не было, а было два корыта,/ голым в одно из них вставал я для мытья,
Шура полив меня смеялась: Мой Сереж мытый, - и снова плакала, - да, где ж моя семья?**
Да, это - Петербургские «пеналы», где был на кухне лишь один, «холодный», кран.
А в городе - сплошь бандюганы, и шакалы, и тайных педерастов жуткий «клан».
Второго Крига нет, - сказала мне одна «маруха», смысл вложив серьёзный в те слова.
Когда накрыла с головой Питер «чернуха», меня обратно позвала к себе Москва...
Вернулся - разливное пиво, шлюхи, водки, «дидуровцы» в своём рок-кабаре.
Благоуханные бесплатные «пилотки», и блюзмен Эндрю с анашой в его «норе»...*(**)
Шура мне много о блокаде рассказала, от тех рассказов холодело всё внутри.
А водка всё лилась, и не кончалась, пока не появлялся свет зари.
Как-то, Розалию с ней вечером увидев, я обомлел от этой красоты.
С шикарных женщин кайф как на корриде, и я открыл дверь сладостной мечты.
С Розалией в постели было круто, «муж» её отбывал за что-то долгий срок.
Я кончил в неё/без банальных шуток, старался бешено, в поту, как только мог.
После, опехмелив меня кефиром, без прелюдий, и повязав на шею алый свой платок,
Она дала поцеловать в подсобке свои груди, и снова penis встал от её ног…
В библиотеке имени Ленина в столице,/когда был трезв и чист, я заглянул в архив.
Тем, кто слагает о блокаде небылицы, замечу - с осознанием того что было там, я жив.
Люди в кроватях от бессилия умирали, ночью был мальчик жив, к утру - безмолвный труп.
Сердца надеждой жили, плоти словно свечи угасали, понять это не может только тот, кто глуп.**
Все немцы- нелюди, насильники и мрази,/те немцы Вермахта, что женщинам глаза
Выкалывали, а тела измазывали в грязью, так, как им, лично, фюрер приказал.**
Такая, вот, война была, вся в виселицах и садизме, но нечисть дух сломить наш не смогла!**
Благо, болото «Соколиный Мох» второй «Дорогой жизни» стало в те дни - природа помогла!
7:20, дождь за окнами как слёзы/погибших в той блокаде роковой.
Прогнали немцев и «Катюши», и морозы, и был смертельным праведный тот бой.
Город-герой переименован нынче властью, это, увы, уже не маскарад.**
Капитализм с мерзкой зловонной пастью, не хочет слышать слово Ленинград!
1 октября 2022
7:31
Note: * Первая коррекция произведения - 1 октября 2022 > 8:23 - 9:56 (10:27).
* В данной публикации приведен первоначальный вариант произведения.
Все события и персонажи не вымышлены.