Лопе де Вега
(1562-1635)
В путь от одиночества
снова к одиночеству
в спутники с собою мне
взять лишь мысли хочется.
Мне не важно знать когда я
был рождён, когда умру,
так и этак - никуда я
от себя не убегу.
Я спокоен, даже если
говорит мой разум мне:
человек с душою – пленник
в плоти собственной тюрьме.
Всё могу понять я, только
не пойму того я, как
самого себя выносит
торжествующий дурак.
От всего, что досаждает,
уклониться я готов,
но в дороге слишком часто
я встречаю дураков.
Умных глупыми посмеет
обозвать кто - есть отличье
между ними: тот умнее,
кто к себе самокритичней.
Ум и глупость отличимы
тем ещё, того не скрою:
глупость - важною личиной,
ум – согбенною спиною.
Те, кто объявили свету,
что родились мудрецами,
таковы лишь, что об этом
объявили как-то сами.
"Знаю я, что я не знаю
Ничего", - сказал философ.
Прав он, так как понимает:
на ответ есть сто вопросов.
Я недерзкий и несмелый -
я, скорее, неудачник,
потому что не умею
дать тем, кто обидел, сдачи.
Хрупок мир вокруг. Я знаю,
что ему грозит опасность:
мир, как треснутая чашка,
может в миг любой распасться.
В игры разные играя,
знаю истину простую:
больше или меньше картой -
всё равно в конце продую.
Правды на земле едва ли
есть какая-либо малость:
на небо её сослали,
там она и затерялась
Современности век тошен,
век былого - мир величья:
был серебряным век прошлый,
веком медным век наш кличут.
Кто бы из людей бывалых
не хотел бы жить вновь в прошлом -
в мире доблести и славы,
а не в этом мире пошлом?
Пустозвоны здесь капризны,
как паяцы в балагане:
сверху - римляне, а снизу -
настоящие цыгане.
Бог велел, чтоб человек ел
хлеб, политый густо потом,
человек же занят тем, как
увильнуть бы от работы.
А другие, вызов бросив
страху и стыду, меняют
на богатство честь и совесть,
если только успевают.
Доблесть, мудрость – два слепых, что
друг за другом ходят, плачут,
милостыню просят тихо,
не надеясь на удачу.
В мире полюса два разных -
власть и деньги - между осью
их вращаются все ради
благ и сытого довольства.
Колокольный звон заслышав,
не страшусь совсем его я, -
много есть вокруг, кто дышит,
но давно погиб душою.
Говорят громады склепов
о владельцах их помпезно,
что была их жизнь нелепой
и, наверно, бесполезной.
Справедливость есть хоть в чём-то! -
сильным слабые, поверьте,
мстят, но, к сожаленью, только,
как и черви, после смерти.
Качество плохое - зависть,
но завидую я тем, кто
так живёт, что и не знает,
кто там - за соседской стенкой.
Нет у них ни книг, ни счёта
в банке, ни бумаг постылых,
написать им надо что-то -
просят у других чернила.
Радуются жизни скучной,
домом с очагом владея,
всем довольны, равнодушны
к грёзам, планам и затеям.
Мыслей светлых не лелея,
путь ведут свой без опаски,
и, как я, сто поздравлений
не подписывают к Пасхе.
С этой завистью глубокой,
без на что-нибудь надежды,
как и прежде, одинок я,
одинок я, как и прежде.
Lope de Vega
(1562-1635)
A mis soledades voy,
de mis soledades vengo,
porque para andar conmigo
me bastan mis pensamientos.
No se que tiene el aldea
donde vivo y donde muero,
que con venir de mi mismo,
no puedo venir mas lejos.
Ni estoy bien ni mal conmigo;
mas dice mi entendimiento
que un hombre que todo es alma
esta cautivo en su cuerpo.
Entiendo lo que me basta,
y solamente no entiendo
como se sufre a si mismo
un ignorante soberbio.
De cuantas cosas me cansan,
facilmente me defiendo;
pero no puedo guardarme
de los peligros de un necio.
El dira que yo lo soy,
pero con falso argumento;
que humildad y necedad
no caben en un sujeto.
La diferencia conozco,
porque en el y en mi contemplo
su locura en su arrogancia,
mi humildad en mi desprecio.
O sabe naturaleza
mas que supo en este tiempo,
o tantos que nacen sabios
es porque lo dicen ellos.
«Solo se que no se nada»,
dijo un filosofo, haciendo
la cuenta con su humildad,
adonde lo mas es menos.
No me precio de entendido,
de desdichado me precio;
que los que no son dichosos,
como pueden ser discretos?
No puede durar el mundo,
porque dicen, y lo creo,
que suena a vidrio quebrado
y que ha de romperse presto.
Se;ales son del juicio
ver que todos le perdemos,
unos por carta de m;s,
otros por carta de menos.
Dijeron que antiguamente
se fue la verdad al cielo;
tal la pusieron los hombres,
que desde entonces no ha vuelto.
En dos edades vivimos
los propios y los ajenos:
la de plata los estranos,
y la de cobre los nuestros.
A quien no dara cuidado,
si es espanol verdadero,
ver los hombres a lo antiguo
y el valor a lo moderno?
Todos andan bien vestidos,
y quejanse de los precios,
de medio arriba romanos,
de medio abajo romeros.
Dijo Dios que comeria
su pan el hombre primero
en el sudor de su cara
por quebrar su mandamiento;
y algunos, inobedientes
a la verguenza y al miedo,
con las prendas de su honor
han trocado los efectos.
Virtud y filosofia
peregrinan como ciegos;
el uno se lleva al otro,
llorando van y pidiendo.
Dos polos tiene la tierra,
universal movimiento,
la mejor vida el favor,
la mejor sangre el dinero.
Oigo taner las campanas,
y no me espanto, aunque puedo,
que en lugar de tantas cruces
haya tantos hombres muertos.
Mirando estoy los sepulcros,
cuyos marmoles eternos
estan diciendo sin lengua
que no lo fueron sus duenos.
Oh, bien haya quien los hizo!
Porque solamente en ellos
de los poderosos grandes
se vengaron los pequenos.
Fea pintan a la envidia;
yo confieso que la tengo
de unos hombres que no saben
quien vive pared en medio.
Sin libros y sin papeles,
sin tratos, cuentas ni cuentos,
cuando quieren escribir,
piden prestado el tintero.
Sin ser pobres ni ser ricos,
tienen chimenea y huerto;
no los despiertan cuidados,
ni pretensiones ni pleitos;
ni murmuraron del grande,
ni ofendieron al pequeno;
nunca, como yo, firmaron
parabien, ni Pascuas dieron.
Con esta envidia que digo,
y lo que paso en silencio,
a mis soledades voy,
de mis soledades vengo.