Ни папы, ни бабушки, ни деда.
Зато родную мамочку любил.
И тетю Шуру - часто там обедал.
А во дворе траву, мечем рубил.
Как русский богатырь среди врагов зажатый.
И знать не знал тогда, что я еврей,
Но мне сказал: "Ну ты жидок пархатый", -
Сосед тупой, украинский плебей.
Да, я обиделся, но плюнул на урода,
Я полукровка - пусть, ущербности не знал.
Пьянила нас ребячая свобода.
Я в ночь без ног, усталым засыпал.
Дрались бывало, но всегда мирились,
И с Жоркой в шахматы рубились на ура.
Придумывали разное, шалили,
Но чаще все ж в войну играла детвора.
У Марика был первый телевизор,
К нему ходили и гуляли во дворе,
Кто из рабочих или там провизор,
И прокурор своих пускал к обычной детворе.
Соседка часто звала байстрюком,
Не ведал я тогда, что это значит,
Хоть чувствовал, мол треплет о плохом.
А мне плевать - пускай кудахчет.
Я рос, учился и влюблялся.
Гордился космонавтами, страной.
Но хорошо, как видно, не старался.
Хоть не тупой был вроде, не больной.
Но как-то не задело, не стремился.
В пятнадцать влип балбес, едрёна вошь.
"Не учишся, иди работать - доучился, -
Сказала мать, - в вечернюю пойдёшь".
Теперь мой бригадир Коростыленко,
Мой Вася друг и Ваня Балабан
Вели меня по жизни цепко,
Жизнь обьясняя, разорвав туман.
И я трудился, где моя свобода?
На баловство ни времени ни сил,
Чуть стал другим - прошло три года...
Вдруг военком учиться предложил.
С моими знаньями мне в институт никак,
В училище, ну что ж, конечно не варенье.
Диктант я все же запорол - чудак.
Хрущов помог своим мне сокращеньем.
В те годы он военных обижал,
Стать офицером было непристижно.
Со сроком испытательным попал.
И возвращаться как-то было стыдно.
Казалось сильно я не напрягался,
Но дисциплина, да желанье доказать
И к выпуску вдруг в лучших оказался.
С дипломом красным радостней шагать.
На Украину не хотелось возвращаться,
Хоть и теплей, но в отношеньях жесть.
С подачи взводного в Коломне оказался.
Так началась моя мужская песнь.
Что было в жизни, сразу не расскажешь,
Но отогрела русская земля.
Пожалуй и на свадьбе внуков спляшешь.
Уж сколько лет растет моя семья.
Да время... В сердце сохраняю
Свой двор, ребят - иных уж нет давно.
В молитвах я усопших поминаю,
А детство в памяти, как терпкое вино.