Шумел листвою старый клён.
Багрянцем осень восхваляя.
Кряхтел под тяжестью ветров.
Лишь о былом всё вспоминая.
Ему уже ведь двести лет.
Что только в жизни, он не видел.
Падений рок, триумф побед.
И монотонность прозы жизни.
Так проносилися века.
Кончались целые эпохи.
И декораций кутерьма.
Менялись под людские вздохи.
А он всё рос, назло ветрам
И не взяли лихие бури.
Не стал он жертвой топора.
Лишь иногда свистели пули.
А сколько раз, в тиши ночной.
Свидетелем он был негласным.
Любви признаний. А порой,
И поцелуев, жгучих, страстных.
Вот в мрачных мыслях утонув.
Навеянных осенней стужей.
"Кому я нужен?"- думал он
Смотрясь на отраженье в луже.
Но вот глядит, бредёт малыш.
За ручку, с мамой, недовольный.
Льёт слёзы, ножкой он стучит.
Будто бы ослик непокорный.
Незнает мама, как унять,
Порыв истерики его.
Как успокоить, что сказать?
Не помогает ничего.
Вот сбросил клён тут "носик" свой.
И он, подхваченный ветрами.
Порхая словно мотылёк.
На руку пал, печальной маме.
Она его же увидав.
Тут сразу вся приободрилась.
И нацепив его на нос.
Вдруг в клоунессу превратилась.
На ней увидев нос такой.
Уж слёзы перестали литься.
Малыш тут смехом залился.
"И я хочу такой"- кричит ей.
Ему она второй, на нос,
Взяла, да ловко нацепила.
Они довольные пошли.
Забыв, про все свои обиды.
А клён их взглядом провожал.
Довольный выдумкой своею.
И всё ж кому то нужен, я!
Со мною всё же веселее.