Страданья, горести ещё увидит белый свет,
О, Африка, забытый Богом, чёрный континент…
Истерзана жарою горячая земля,
Шуршит змеёю ветер, песчинки вдаль гоня,
Огромным белым шаром, слепящим, раскалённым
Недвижимое солнце сжигает всё вокруг.
И кажется волною гигантскою бархан,
Идёт по кромке гребня верблюдов караван,
Исколотый песками, от зноя утомлённый
И грузом бесполезным скрипит пустой бурдюк.
Предчувствием гнетущим сжигает всё в груди,
А до воды в колодце два дня ещё пути…
Песков летучих дюны - как неба продолженье,
Там марево рисует оазис мастерски.
Слоновьей белой костью и золотым песком
Набиты туго вьюки безропотным рабом.
Слезами, едким потом, омытые каменья
Проглотят жадно рынки, как зыбкие пески…
Бархан вздыхает тяжко и заметает след,
Под толстым слоем в тайне хранит он много лет
Тропу, костьми людскими, мучительною смертью
Среди песков пустыни, мощенную навек.
На звон цепей железных, на стон, предсмертный крик
Обрёк свою деревню расчётливый малик -
Всех, молодых и сильных, согнал в загоны плетью,
И нет уже спасенья, ты – раб, не человек!
Истерзана жарою бесплодная земля
Горячими слезами пропитана она,
Невольники цепочкой бредут дорогой смерти
И дюны принимают их чёрные тела.
Песчаной бури полог укроет их навек…
Потухший взгляд сквозь щёлки опухших, тёмных век
Не ищет милосердья средь алчущих, поверьте,
Ведь человек бывает опасней, злей зверья…