Предыдущая часть 11 - тут: http://stihi.ru/2022/09/13/1439
********* ******* ********* ********** ************ ********** **********
Софья у Алексея
Малый срок преполовился, створ темничный отворился,
Стража грозная вошла, трон железный занесла.
Клали чаши черепные на подставицы златые,
Зажигали в них огонь, зычно хлопали в ладонь.
И откуда ни возьмись, на том троне появись
Сам поганый Чернохот – он зловеще речь ведёт:
- Срок последний истекает, и моё терпенье тает,
Коль не бросишь ты упрямства, своего дурного чванства,
И к исходу сего дня согласишься за меня
Выйти замуж, то тогда в моём замке навсегда
Будешь первою царицей, пред тобою всяк склонится.
Не сочесть казны моей: груды злата и камней,
Адамантов, серебра, горы всякого добра,
Скатный жемчуг, аксамит – всё тебе принадлежит.
Ну а коль не согласишься, будешь далее дичиться,
Я Лексейку заморю или в море утоплю,
Иль смотаю бечевою, да в колодец с кислотою.
Кости в прах перемелю и тебе же подарю.
Или он тебе не мил? –
Так колдун допрос чинил.
Отвечает Софья тут:
- Пусть в подвал меня сведут,
Чтоб Алёше поклониться и с царевичем проститься,
Коль исполнишь, в пару дней буду суженной твоей.
- Немудрёное желанье, - сделал страже указанье,
Топнул левою ногой и погинул с глаз долой.
Стражи факелы зажгли, в подземелие пошли,
С ними Софьюшка девица, зелье в долони таится.
Вниз ступенькой винтовой пропадают под землёй.
Вот остроги-казематы, разных узников палаты,
И в печорке боковой, будто пёс лежит цепной,
Дремлет вот уж сколько дней сам царевич Алексей.
Дверь смотрители открыли, внутрь Софию запустили.
«Мол, свидание на час – Лешу зришь в последний раз».
Горсть София разжала, лик Алёшин протерла,
Крестным знаком осенила, свят-молитву сотворила,
Лобызнула во чело и покинула кубло.
Дверь привратники закрыли и Софию проводили.
Битва с колдуном
Лишь задвинулись засовы, Алексей тряхнул оковы,
«Крепко спутали меня, как стреножили коня,
Где ж литая коробушка, что дала Яга старушка?»
Глянь, за пазухой ларец – вынимает молодец:
В нём лежит разрыв-трава, всем ключам она глава.
Приложил её к оковам, к железякам бестолковым:
Треск по обручам пошёл – цепи рухнули на пол.
Он суставы разминает, резвы ножки потирает,
Покрестился и сказал: «Ох, и долго я проспал,
Где же ворог и обидчик, и моей любви похитчик.
Ну, поганое мурло, на тебя найдём путло!»
Невидимку одевает – в полумраке исчезает.
Бьёт засов разрыв-травой, из острога он долой
Мимо зала с палачами, мимо стражи с топорами,
По лествице винтовой в чернохотовый покой.
Незаметен проникает, по пути всё примечает,
И уж лазом потайным по ступенькам костяным
Он ловушки все обходит и в сокровищницу входит.
На престоле там ларец, в нём заветный кладенец,
Весь окалиной зарделся, рукоятью заблестелся,
Знать, Алёшеньку признал и от радости взыграл.
Лёша шапочку снимает, влас кудрявый оправляет:
«Коли меч в моей деснице, нет мне надобы таиться».
Открывает он ларец, вынимает кладенец,
Облачается в доспехи, рубит стену на прорехи.
Святой яростью согрет, он выходит в Божий свет.
Встал пред замком Чернохота, на врата харкнул блевоту:
- Эй, колдун, не гоже спать, подымай, хвалёну рать!
У тебя я погостил, за постой не заплатил,
В чистом полюшке сойдёмся и плечом к плечу сшибёмся,
Ты останешься иль я, а двоим тесна земля!
Створы тяжкие открылись – пешей ратью ополчились,
Вырос копий частокол. Алексей тропарь прочёл,
Поглядел с мольбою в небо, помянул Бориса, Глеба,
Меч, подняв перед собой, смело выступил на бой.
Сеча лютая зачалась, скрежетаньем отозвалась,
Где царевич бьёт мечом: сноп побитых за снопом.
Горы копий мурзомецких, кучи стягов богомерзких,
Ворог дрогнул, отступил, за собой врата закрыл.
- Гей, ведьмак, ратьба такая мне, что песня плясовая,
Забавляться недосуг, выходи опять на круг.
Створы замка отворялись, конной ратью ополчались,
И накатною волной с диким криком вышли в бой.
Мать-землица задрожала, от ударов застонала,
Пыль вскружилась колесом – помутилось все кругом.
И казалось, что нет сил, кто б ту мощь остановил.
Кладенец в руках взъярился, молоньёю перевился,
И пошёл разить врагов как летучих комаров.
Ни броня, ни медны латы не спасают от булата.
Кладень лезвием свистел – быстро вражий строй редел.
Снова ворог отступился, в чёрном замке затворился.
Из-за бойниц полетел сонм певучих острых стрел.
Алексей взмахнул плечом, закружил своим мечом,
Стрелы тут же рассекались и под ноги осыпались.
- Эй, поганый, чудо-пес, что же сам не кажешь нос,
Или можешь только, тать, баб да девок воровать.
Покидай зловещий терем, силой силушку померим!
Не стерпев такой позор, самый главный в мире вор
Едким дымом заклубился, аж, до зелени взбесился,
Взвился коршуном в зенит – над царевичем парит.
Когти вострые пускает, как кинжалища метает,
Хочет злость свою излить, царска сына уязвить.
На него, на супостата меч калёного булата
Поднял княжич Алексей и ударил посильней.
Что тут в мире сотворилось: солнце ясное затмилось,
Всё круша в седой дали, валы по морю пошли,
В недрах туч родился гул и раскатно громыхнул,
Горы древние Буяна погрузились в окияны.
Гул сменился громовой небывалой тишиной.
Дым рассеялся толкучий, расползлися сивы тучи,
Грозна буря прекратилась, гладь морская усмирилась,
Ветров буйная ватага заструилась чистой влагой.
Как туман вечеровой нечисть сгинула долой.
Створы замка отворялись, с петель кованных срывались.
И с оружием суровым в чернохотовы хоромы
Алексей решил вступиться. Раскрывает он темницы.
Всех в подвалах заточённых, всех цепями заключённых
Вызволяет в белый свет, мол, над вами рабства нет.
Люд зачахлый, полонённый, в тяжких узах истомлённый,
Славят добра молодца да Всевышнего Отца.
Скорой верною стопой по лествице винтовой
Входит в башню угловую, там девицу молодую
Нежно за руку берёт и такую речь ведёт:
- Был в краях я незнакомых, в дрёмных муромских урёмах,
И нашёл невесту ту, с кем связал б свою судьбу.
Вот за этою судьбою переметною тропою
Через степи-суходолы, через каменные сколы,
Через море-окиян шёл я к острову Буян.
И уж если я добрался и любви своей сыскался,
Воли Божьей не избыть – значить, так тому и быть.
Мы с отцом о том молились, пред Крестом благословились,
Жду лишь волюшки твоей – быть супружницей моей.
Та царевичу внимает, перстень с шуицы снимает,
Поклонившись, говорит то, что на сердце лежит:
- Я была как птица в клетке, словно бабочка в тенетке,
От родных отлучена, колдуном похищенА,
И молилась день-деньской в чёрной башне крепостной.
Коль Небесная Царица даст мне выход из темницы,
То и девичью судьбу вручит молодцу тому,
Кто не пивом и не брагой, а бесстрашною отвагой
Правый суд свой совершит и злодея сокрушит.
Будь он царь или боярин, или лапотник-крестьянин.
На присловицу твою я согласие даю.
Возвращение домой
Вон из башни крепостной вышли на берег морской.
Там на бреге три ладьи – цареградовы они.
Словно в штиль на древеса опустили паруса,
Бортья мохом поросли, ржой якорья изошли,
В парусинах птицы жили, там свои гнездовья свили,
А корма – не обмахнуть, вся в бурьяннике по грудь.
Все дружинники кругом непробудным дремлют сном.
Три перста Лексей сложил и Крестом всех осенил:
«Да воскреснет святый Бог, расточит своих врагов,
Сгинут от Лица Его, злословящие Его.
…… ……… … ……… …… …… …… ….»
Той молитвой осиян, обошел весь караван.
Разом злые чары спали, люди спящие восстали,
С удивлением смотря на наследника Царя.
Встали, прах с себя стряхнули, на суда свои взглянули –
Их лодейки на мели – только руки развели.
- Гей, дружинники лихие, мореходы удалые,
Хватит сладко почивать, все бока не отлежать.
Заменяйте паруса, починяйте древеса,
Бортья мохлые скоблите, дно сосновое смолите,
Кормовым рулём плеснём, дружно вёслышком гребнём,
Зыкнем посвистом ошкуйным по волнам по многоструйным,
Поведём наш караван через море-окиян.
И сторонушкой чужой возворотимся домой.
Чтоб узреть орлиным взглядом Русь со стольным Златоградом,
Ширь раскинутых полей, купола монастырей,
Да Царя с его Царицей, кем крещённый мир хранится.
На Руси
Пушки громом медным бьют, наполняет пристань люд.
Все галдят и суетятся, возле поручней толпятся.
С башни глянь сторожевой – примечает часовой:
Стаей белых лебедей – вереница кораблей.
Вздыбив бортья насадные, взвив ветрила холстяные,
Выплывая из луки, бойко режут гладь реки.
Вот родимая землица, вот уж близко град-столица.
На лодейке есаульской сам царевич в шапке тульской.
Рядом девица-краса в лентах русая коса,
Руль хватая кормовой, Вася правит той ладьёй.
Вот в причал суда вбежали, с шумом парусы упали,
Замедлили буйный бег, трапы бросили на брег,
И под гомон колокольный в град родной первопрестольный
Со избранницей своей входит княжич Алексей.
Царь их радостно встречает, лобжет, крепко обнимает,
Да и требует немедля заказать в их честь обедню.
Да бы сердцем Русь чиста всюду славила Христа,
Все молебники открыла, фимиамы воскурила,
Чтоб едиными устами, тропарями и псалмами
Аллилуйю подхватить, Имя Божье восхвалить!
Тут народа ликованье, пированье-столованье.
Мимоходом я там был, чуть из братины отпил.
Тот напиток годовалый, на семи медах стоялый
Ярой пеной заиграл – в рот ни капли не попал,
В Землю-матушку пролился - в этот сказ оборотился.
********* ************** ************* ************* ************ **********