1. Архаичные формы порядковых числительных
В стихотворении Ломоносова « Я знак бессмертия себе воздвигнул» (1747), являвшемся первым вольным переводом на русский язык заключительной в третьей книге «Од» Горация тридцатой оды «Exegi monumentum» (с лат.;—;«Я воздвиг памятник») обратим внимание на написание с мягким знаком порядкового числительного перьвый:
И ПЕРЬВОМУ звенеть Алцейской лирой…
Выражение «Алцейской лирой» , которое произошло, как варваризм, от имени древнегреческого поэта лирика VII в. до н. э., называемого Альцеем, хотя более правильно его имя произносится в переводе с греческого Алкей (251).
В «Евгении Онегине» Пушкин писл «осьмого» и «осьмнадцать» вместо восьмого и восемнадцать:
Всё украшало кабинет
Философа в осьмнадцать лет.
Глава первая, XXIII строфа.
[270]
И календарь осьмого года...
Глава вторая, строфа III
Дурачится в осьмнадцать лет.
Глава шестая, X строфа.
Ведут на двор осьмнадцать кляч.
Глава седьмая, XXXI строфа.
Основа архаизмаосьмнадать сохранилась в современном литературном языке как часть существительного осьминог.
Порядковое числительное «третия» ранее употреблялось вместо современного третья, например, в названии соответствующего раздела в «Руслане и Людмиле»: «Песнь ТРЕТИЯ».
2 Архаичные формы количественных числительных и образованных от них других служебных лексических единиц
Я сорок пять часов, глаз мигом не прищуря,
Верст больше СЕДЬМИСОТ пронесся, - ветер, буря…
Грибоедов. «Горе от ума» (1822-1823). Действие II. Явление 7. Чацкий.
Количественное числительное семьсот в род. пад. пишется семисот.
3. Архаичные количественные местоимения одне и одноей и наречие трикраты
[271]
Фонетический архаизм «однем» как местоимение или местоименное прилагательное в дат. пад., образованное от числительного один, и находящееся в связке выражения «одним… другим», находим в устаревшей орфографической форме вместо современной одним у Ломоносова в поэме «Письмо о пользе стекла…» (1752):
ОДНЕМ круг центра путь вседневный совершает,
Другим круг солнца год теченьем составляет…
Слово одне использовалось в значении, заменяющем частицу лишь или наречие только:
Расторгнем узы лютой власти,
Творящей нам ОДНЕ напасти…
Николев. «Ода 2. Из псалма 2» (1795)
О друг мой! Так и ты, оставя град мятежный,
В уединении, в безмолвной тишине
Вкушаешь всякий день лишь радости ОДНЕ!
Вяземский. «Послание к Жуковскому в деревню» (1808)
Ни огня, ни чёрной хаты,
Глушь и снег… Навстречу мне
Только вёрсты полосаты
Попадаются ОДНЕ.
Пушкин. «Зимняя дорога» (1826)
Также и у Никитина в поэме «Тарас» (1855-1860):
И думал он: «Вот я и дом покинул…
Была бы, только жизнь по мне,
Ведь, кажется, я б гору с места сдвинул, -
Да что… Заботы всё ОДНЕ!..
«Тарас» (1855-1860)
[272]
В стихотворении «Наташа» (1814) Катенина это слово является синонимом указательного местоимения в значении «те же» или «такие же»:
Рад, что мысли в нас ОДНЕ.
В значении прилагательного находим это числительное у Грибоедова в комедии «Горе от ума» (1824):
Чтоб оставались вы без помощи ОДНЕ?
Действие II. Явление 8.Чацкий.
В поэме Никитина «Кулак» (1854-1857) это слово используется в том же значении, что и одни:
Их спицы бедные ОДНЕ
Не умолкают в тишине.
…………………………..
Меж тем соседки понемногу
Набились в горенку. ОДНЕ
Вздыхали и молились богу,
Другие в грустной тишине
С тяжёлой думою стояли…
В поэзии XX в., например у Бродского, архаичное одне звучит уже очень странно:
Будут за всё то вас, верю,
более любить, чем ноне
вашего творца. Все двери
настежь будут вам всегда. Но не
грустно эдак мне слыть нищу:
я войду в ОДНЕ, вы — в тыщу.
«К стихам» (1967)
[273]
Здесь архаизм одне то же, что современное одни.
В заключение своего философско-поэтического обращения «К стихам» выпущенным поэтом из ящика стола, он предсказывал, что они войдут «в тыщу» всех и всегда открытых настежь дверей к сердцам людей, в то время, когда сердце поэта «канет в Лету», уйдёт в небытие, и он войдёт «в одне» двери для покинувших этот мир, туда, «где все будем». Архаизм одне придал возвышенность этим стихам и в этом смысле оказался уместен.
В поэме Есенина «Марфа Посадница» (1914), в которой поэт использует исторически обусловленную стилицацию устаревшей народной речи, вкладывает в слова жены царя следующую фразу с местоимением «одноей» вместо одной:
" …Ты челом лишь бьёшь ОДНОЕЙ судьбе..."
Устаревшее качественно-количественное наречие трикраты, означавшее то же, что и трижды или троекратно, находим в стихотворениях Батюшкова:
О старец , убелённый
Годами и трудом,
ТРИКРАТЫ уязвлённый
На приступе штыком!
«Мои пенаты» (1811-1812)
ТРИКРАТЫ с ужасом потом
Бродил в Москве опустошенной.
Среди развалин имогил
ТРИКРАТЫ прах её священный
Слезами скорби омочил.
«К Дашкову» (1813).
Примечание: Этот раздел является частью эссе О литературных нормах в русской поэзии с продолжением нумерации страниц и ссылок на источники.
СНОСКА К ДАННОМУ РАЗДЕЛУ
251. См. «Алкей» в Википедии, а также комментарий А.А. Морозова в издании Избранных сочинений Ломоносова. – Лениград: Советский писатель, 1986. Второе издание.