День трезвости впервые отметили в Царской России —
В 1913 году служители православной церкви ради наития.
Стоит зайти с утра в храм и поставить свечку мессии
За здравие всех «страждущих недугом винопития».
Согласно утвержденным ВОЗ мировым стандартам,
Граница потребления спиртного – бытовая констатация:
Восемь литров на человека в год, равная 9-ти квартам,
После которой начинается банальная деградация.
Деградация в здравоохранении не пустые слова;
Даже «железного генсека» подвела печень,
Почки перестают функционировать, сбоит голова…
Андропов оказался не вечен, порчею изрешечен.
В 1913 году доля алкоголя составила 4,7 литра.
К 1979 году доля непьющих мужчин – ниже 1 %.
В настоящее время цифру 18 достигли не хитро,
За счет выбывших из псих-лечебниц клиентов.
Ещё при царе учредили в России довольно давно
С виду неказистые «Казенные винные лавки»,
Где власти стали продавать на вынос «хлебное вино»:
Два вида русской водки: белой и красная головки.
Продавались бутылки емкостью четверть ведра
- "Четверти", в плетеной щепной корзине – «красавчик».
Половина называлась "сороковка" – малая часть ведра,
Сотая часть ведра - "сотка", двухсотая - "мерзавчик".
Менделеев водки 38 град. не изобретал для анекдотов.
Цифра сорок для акциза появилась от самодержавия:
Якобы по смыслу для «увеличения казенных доходов
и сохранения народного здравия».
С тех пор борьба с алкоголизмом не знает границ,
Напасть «белой горячки» лечат всем миром.
Государством понастроена сотня психбольниц.
Борются в кабаках, волонтеры ходят по квартирам.
Если пьют муж и жена – им указ лишь сатана.
От недуга появляется тошнота и опять же горячка.
Как правило, чаще страдает мужская сторона,
И тут не спасает ежемесячная от жены заначка.
У излечившихся тот же «День граненого стакана»
Отмечается непременно с пшеничной водкой!
От последнего студента до лучшего декана,
Закусывают выпитое черным хлебом с селедкой.
.
Наливается «родимая» дозами по «маруськин поясок» -
Это ровно сто шестьдесят семь жидкости грамм.
Последние мысли покидают мозги через висок:
Будь ты православный Иван, будь ты иудей Абрам.
Но поллитровки хватает стаканов на троих.
И здесь возникает дьявольски актуальная проблема:
Найти «друга» с деньгами, но непременно из «своих»…
Казалось бы, проще простого незатейливая схема:
Тут важно, чтобы этот третий не заложил двоих:
В КГБ – как японского или финского шпиона не сдал:
Заветной ксивой подло ткнув под самый дых;
А то провал: в МВД – как на диссидента не настучал.
Офисный чекист - он не какой-нибудь кащей…
Да и топтун себя побережет от позора;
Каста алкашей любого выставит взашей,
Из тех, кто не соблюдает приятельского уговора.
Издавна чекист изображает бдительного стража,
Властью кремлевской безмерно облеченный;
А завтра отстраненный от скотского патронажа -
Коммунистом Андроповым в алкоголизме уличенный.
Тут уже сексоты помногу пьют без удержу с горя,
И перемещаются плохо по суше, считай, вплавь,
Безрассудно и тупо измеряя по колени море,
Правила приличия в конторе на время оставив.
После смерти Андропова шмон поутих,
Слабовольным чекистам диктует маргинал,
Чтобы собутыльник интересов не повредил ничьих…
И тут уже интуиция «алкаша» действует наповал.
Мало кто теперь сей ритуал порочный избегает.
Сексот и сам, зачастую, не прочь крепко выпить.
С бутербродами и салфетками из портфеля помогает,
Чтобы в сообществе «на троих» никого не обидеть.
Стакан не следует держать обеими руками:
Правая удерживает, на раз, «маруськин поясок»,
Как если бы по врагу били залпом - не глотками;
А левой с огурчиком соленым - бутерброда брусок.
Традицию большевиков пить много и залпом,
Генсек Андропов в свое время решил облагородить:
Социализма развитого очередным этапом -
Рюмочные в людных местах «нагор’одить».
А поскольку он рассчитывал долго пожить,
Замутил псевдо дешевую водку «Андроповка»
И повсеместно вместо «Пшеничной» внедрить -
Своего рода очищения социализма агитпроповка.
Но что-то пошло не так – не та лайф!
Алкаш не ведется на чумную водку,
Не ловится под андроповку с икрой кайф:
Ему подавай дешевую «ржавую» селедку
Бутерброды с икрой пролетарии не покупали,
Обходились огурцом и корочкой без суесловия.
Свободу от полицейского рабства получали,
Но не по Райкину, а «в санитарных условиях».
Алкаш из соцпрослойки был обучен горькую пить,
Оставляя в рюмочной деньги, что позволяли совку жить.
На будущий коммунизм не велено было копить,
Разве что в кассу взаимопомощи остаток вложить.
Черненко на таблетках не запечатлелся у алкашей,
Глава партии и государства и так дышал на ладан,
Куда ему на брудершафт в кабаках кормить вшей.
Ожидали «черноголовку», но конец был предугадан.
Вот тут уже пьянству был нанесен тяжелый урон,
Водка по всей стране стала как жидкая валюта.
Дефицит алкоголя надвигался со всех сторон,
По талонам гражданам давали, но по месту приюта.
Появились безумно богатые водочные куркули.
Позже, когда узаконили самодеятельные кооперативы,
Объявились полновластные водочные псевдо-короли.
Из тех, кто были по части рынка особо прозорливы.
Страна по неотвратимой инерции пошла в разнос,
Со временем идея рюмочных перегорела,
«Кремлевскую» вместо «Андроповки» пили в засос,
С сильным послевкусием вечнозеленого можжевела.
Выживал, кто водку получал, но в рот ни капли не брал.
Горбачев круто начал борьбу с виноградниками:
Мечами и оралами – таков был советский экстремал,
По недомыслию считая их алкоголизма рассадниками.
Когда же Советский Союз приказал долго жить,
Водкой «Яблочный ранет» «залили» всю РФ,
Плюс бельгийский питьевой спирт «Абсолют».
Тут уже сменился весь вино-водочный рельеф.
Неуемные пили на виду у всех и без меры,
Похороны спившихся захлестнули страну.
Выжившим предлагалось в Бога верить,
И чаще покаянно прикладываться к кресту.
Сейчас в народонаселения гомогенной среде
Установилось неустойчивое полуравновесие,
Ведущее к предсказуемой общенациональной беде:
Того гляди, общество захлестнет мракобесие.
Сами изменить привычки алкаши никак не могут,
Здесь нужна национальная политическая воля,
И государствообразующая нация не слилась в омут,
На почве непомерного потребления алкоголя.
По мере падения жизненного уровня и повышения МРОТ,
Катастрофически быстро растет самогоноварение,
Люди все более интенсивно в великой стране мрут,
Угнетая официальную демографию населения.
Но ведь жизнь так прекрасна, если жить в ладу,
Позволяющим россиянам голову гордо нести,
А не проповедовать генетическую белиберду
В очень редкие минуты разума проблески.
«Белая головка», белая горячка, «Белые столбы»,
Чреватые вехи на пагубной кривой дорожке.
Поздно от угара причитать: если бы, да кабы -
После прибытия больничной неотложки.
Бороться сегодня от беспробудного пьянства -
Святое дело, против дружбанской мерзости,
Без кремлевского шарлатанства и жеманства,
Внедряя алкогольную меру в День трезвости.
Сам я в храме заказываю акцию «Поставь свечу
Об исцелении страдающих недугом пьянства»,
Если же молитву «Неупиваемая Чаша» прошепчу,
Даруется тому исцеление от бесовского окаянства .
Отныне и вовеки все рекомендуется к примеру.
Кто в радости в меру пшеничное вино пьет,
Соблюдая строго людское приличие по доверью:
Тому Бог руку помощи всегда подает.