Ах, годы,
опытными грузчиками,
не унимая
свой задор,
всю душу
нежную и ждущую,
как мебель,
вынесли на двор.
Уж и спохватишься,
да поздно, брат,
в день роковой,
как в рыбный...
брось,
молчит объектом
неопознанным
то, что уже с тобой
стряслось.
И вот,
сентябрьскими
листьями,
совсем былого
не суля,
и притворяйся,
и клянись теперь,
свои отвергнув
тополя,
что сердцем молод, хоть и выбелена
солёным ветром голова,
из лексикона
тихо выбыли
о счастье
прежние слова.
Из-под пожитков
тянет полночью,
подпольем светит
из окна,
и остаётся
только —
сволочью
трепать, как чётки,
имена.
Те, что
рождественскими
свечками
вчера светили добела,
но память —
кроткая овечка —
вся
парафином заплыла.
Звезда твоя,
с погон ли,
с неба ли,
стеклянно смотрит высоко,
и корчатся все
были - небыли
под равнодушным
каблуком...
Когда не высказано
многое,
любая тара хороша,
печаль — подружка
белоногая
не отпускает
ни на шаг.
Забудь прокисшее
пророчество,
и вновь бумагой
прорасти.
От веры в чудо,
и до прочерка - прости им всё,
как есть, прости.
Тогда
осыпятся регалии —
за них, ей богу,
не держись,
и тигром яростным
в Бенгалии
родишься
в следующую жизнь.