Вокруг лишь тьма, луны клочок, обрезок;
Спит море, спит за низеньким бортом.
Один в пучине, в треснувшей скорлупке;
Прокравшись, в днище плещется вода.
Мир подо мной: быть может, жизнь кипит,
Но мне не видно и не слышно… Небо
Сплошной покров, брезент, непроницаем:
Для света лунного лишь дырочка, прореха,
Что шилом, вдруг, проткнул шалун, в веснушках…
На тыщи миль нет ни души, ни звука.
Порою всплеск раздастся где-то рядом:
Виной тому проснувшаяся рыба,
Ночной кошмар приснился ей, наверно…
Ночной кошмар мне снится наяву.
Так далеко всё: шутки, разговоры,
Друзья, враги, с женою перебранки…
Просторы снежные, смола для лыж –
И запах дёгтя в кухне… Всё далёко…
Вот мы с отцом, в покрытой снегом роще.
В пазы я ставлю свой ботинок чешский,
Чтоб придавить прилипчивым крепленьем:
Мороз трещит, и сосны красны, словно
В парилке жаркой парящихся спины…
Как далеко всё: клён, сентябрь, школа:
Весь белый, двор в букетах утопает…
Учительница, с серой сединой,
Рассказывает что-то на уроке,
Она добра, как все учителя
Родившиеся в пуще деревенской,
Приехавшие в город многолюдный
С душой, хранимой сельской добротой.
Как далеко всё! Сонная пучина
Готова поглотить мою скорлупку,
И вместе с ней – отца, меня и рощу,
Учительницу первую мою,
И даже лыжи не оставит плавать,
Качая на волне едва заметной…
Но свет вдали… Или воображенья
Обман пустой?.. Свет ближе, ближе.
Вот женский силуэт; освещено
Лицо прекрасное… И море держит
Фигуру женщины, качая, на волнах.