Весёлая новость
Мы со Стасом ходим по территории Александро-Невской Лавры. Работа. Слава Богу, в ней находится время на посещение православных святынь - щедро насаженных Рукой Небесного Садовода цветников, благоухающих многовековыми традициями духовности.
Это уже третий православный форпост за утро: первым делом, оказавшись в Северной Столице мы направили колёса нашего «Боливара» в сторону Смоленского кладбища, где сподобились помолиться в часовне Святой Блаженной Ксении Петербургской. Вторым был монастырь на Карповке. В монастыре, покоятся мощи праведного Иоанна Кронштадского. И вот – третья: усыпальница Солнца земли Русской, молитвенника за воинство и народ её – благоверного князя Александра Невского. В былые временя паломничеством к мощам святых предварялись военные походы. Наш поход – командировка в Выборг уже достиг своей цели, предстоит только обратный путь в стольный град Третьим Римом именуемый.
Стас пытается совместить паломничество с трудовыми задачами. Он мыслит стратегически. Набрав на мобильнике чей-то номер он отходит в сторону, давая понять, что ему лучше поговорить тет-а-тет. Я знаю, что секретов по работе у него от меня нет, есть только те области, посвящать в которые меня – на данном этапе трата времени. Мне и самому мало интересно выяснять условия деловых договоренностей и тому подобной специфики. Пока область моих задач вполне ясна и насыщенна достаточно плотной занятостью. Я – водитель.
Раздается сигнал вызова на моём мобильном. Память записной книжки высвечивает: Отец Алексей.
- Да, батюшка, благословите, - традиционно привычно начинаю я разговор.
- Артём? – уточняет отец Алексий, возможно связь не очень
- Да, батюшка
- Весёлую новость готов услышать? – по тону отца Алексия всегда можно заранее догадаться о характере предстоящего разговора. Он сам частенько говорит о том, что иногда можно назвать человека дураком так, что он этому обрадуется, а можно сказать ему «ты – умный», так, что он на всю жизнь обидится. Зависит от тона. Сейчас по тону отца Алексия я точно знаю: новость будет не радостной.
- Что случилось?
- Отец Валерий наш погиб. Разбился на машине. Настя мне только что звонила…
Настя - это матушка Анастасия. Жена отца Валерия, родившая ему шестерых детей. Теперь это паломническое утро запомнится мне навсегда.
Медсестра Валерка
Отец Валерка – так иногда называли мы его в разговорах между собою потому, что знали его еще неженатым алтарником Валерой - боевым и задорным выпускником медицинского училища, в память об окончании которого у него дома хранился диплом с обозначением приобретённой в стенах училища профессии... Как юморной острослов он не мог упустить шанса повеселить слушателей информацией о том, что так, как профессии «медбрат» не существует (по крайней мере тогда), руководство медицинского училища, в которое приходил немалый процент юношей, не нашло ничего лучшего, как ставить запись в трудовой книжке – «медсестра».
Мне кажется, освоить профессию медика Валера решил не случайно. Была в его характере одна черта: стремление помочь кому бы то ни было, помочь безкорыстно и конкретно здесь, сию же минуту, причём вплоть до того, что бы отдать жизнь за того, кому нужна его помощь. Именно эта черта, это стремление «положить душу за други» руководствовали всей его жизнью, независимо от того, какие обстоятельства сопутствовали, или препятствовали исполнению такого предназначения. Именно это его стремление в конечном итоге привело его к принятию сана иерейского, именно оно, в дальнейшем, руководило им при поездках в горячие точки…
Дети подворотен 90-х
Валеру я увидел в храме и познакомился с ним, когда он уже стал алтарником. Всегда весёлый (что вполне оправдывало его фамилию Веселов), он никогда не упускал шанса отпустить шутку, порой едкую, но точную, что называется «не в бровь, а в глаз». Всегда подтянутый худой и жилистый от природы он производил впечатление курсанта военного училища, а в дальнейшем, став учеником духовной семинарии, облаченным в черный длиннополый подрясник, с густой, но коротко стриженной бородой, он стопроцентно вписывался в представления о семинаристе России дореволюционных лет. Мне трудно судить о том, насколько усердным студентом он являлся участь в Николо-Угрешской семинарии, так как в это время он редко появлялся в родных пенатах, но сказать о том, что с первых своих шагов в храме Валера был глубоко уверовавшим и религиозным человеком, я могу однозначно. Одна из историй, рассказанных им свидетельствует об этом.
Валера рассказывал, как однажды, ещё не будучи церковным человеком, он, проснувшись после студенческой попойки с сокурсниками по мед.училищу чётко вдруг осознал, что эта ночь могла оказаться последней… Но не это более всего поразило Валерино воображение. Он представил, что умерев, так и предстанет пред Судом Божиим даже без нательного крестика, который он тогда не носил, несмотря на то, что был крещёным с детства.
Еще один случай из жизни Валеры времен перестроечной молодости, с характерными для «лихих девяностых» обстоятельствами и нехарактерным для попавшего в них подростка поведением, рассказанный мне самим Валерой, характеризует его как человека изначально склонного к жертвенности, а не к эгоизму возводимому в нашу пору в культ.
Вечер. Темень. Подворотня окраинного московского двора. Компания подростков, из тех, какими кишели в те времена улицы глухих спальных районов Столицы. Настрой вполне себе разбойничий, ребята спортивные, некоторые даже вооружены нехитрыми, но действенными в подобных обстоятельствах средствами физического воздействия: газовые баллончики, обрезки металлических труб, совсем не перочинные ножички. Весь этот арсенал при случае вполне может быть использован по отнюдь не мирному назначению.
В те лихие девяностые годы происходить могло всё и со всеми. Малолетки, еще не достигшие возраста, для получения водительских прав сидели за рулями дорогих автомобилей, сотрудники ГАИ просто принимали от них купюры в качестве неофициальной мзды, никто не заботился не только о соблюдении законов, об этом и помнить забыли, но и о соблюдении хотя бы минимальных формальностей. Приехавший в чужой двор на личном автомобиле гость, после посещения тех, к кому был приглашен, выйдя на улицу мог обнаружить свою машину с выбитыми стёклами, вырванной из панели магнитолой и похищенными колонками от неё, а иногда корпус автомобиля мог оказаться стоящим на четырех кирпичных столбиках, аккуратно подложенных под него похитителями колёс… Охота шла буквально за всем, что могло быть продано на «черном рынке» и тем самым принести прибыль. Бешеных денег стоили импортные шмотки, аудио и видео аппаратура, неважно в каком состоянии внешне она находилась, лишь бы работала. Похитители как правило рисковали немногим, так как деньги, вырученные ими от сбыта краденных вещей, решали всё. Попав в руки «стражей порядка», нарушители этого порядка могли откупиться от необходимости мотать срока в тюрьмах и колониях либо сами, либо с помощью составлявших целую армию подельников, всегда готовых прийти на помощь, ради того, хотя бы , что бы и им на помощь в подобных случаях приходили подобные. Механизм подкупа действовал почти безотказно, в зависимости от тяжести совершенного злодеяния варьировалась и цена платы за свободу.
Кампания Валерки не была частью этого преступного мира. Попадись любой из них сотрудникам милиции и водворение на скамью подсудимых для каждого из участников возможно весьма безобидного нарушения закона, было бы неминуемым. Эти ребята скорее были романтиками. Конечно, некоторые из таких романтиков, пристрастившись к легким деньгам, вкусив пьянящий яд безнаказанности, познакомившись с представителями «братвы» уходили в мир организованной преступности с головой и безвозвратно. Иные, успев распознать привкус лицемерия во всей системе «пацанских понятий» прежде, чем оказались втянутыми в неё «по полной» откалывались и шли приобретать технические специальности в профессиональных училищах, что бы впоследствии, не проработав по формально приобретённой профессии ни дня, податься в мир рыночных купле-продажных отношений, точнее - стать коммерсантами и начать, зарабатывая деньги на спекуляциях и нелегальном челночничестве, отстёгивать значительную часть «поднятого» куша своим бывшим одноклассникам, решившимся-таки влиться в ОПГ (организованные преступные группировки) и заняться рэкетом. Но был и другой путь – средний…
В тот вечер жертвой для нападения был выбран интеллигентного вида средних лет мужчина, в котором всё свидетельствовало, как о финансовом благополучии, так и о непричастности к миру криминальных авторитетов, покушение на финансовое благополучие которых грозило бы незадачливым доморощенным «работникам большой дороги» отлиться с лихвой.
Время было такое. Какой-нибудь очкарик вроде Мавроди мог сорвать куш в миллионной сделке и вот так спокойно возвращаться домой с целым состоянием на руках, при этом не позаботившись ни о транспорте, ни об охране.
Мужчина был одет в серый костюм классического вида, из тех, что носят профессора и академики. В руках он нёс плотно набитый кожаный портфель. Лицо прохожего обрамляла коротко и аккуратно стриженная бородка, дополнявшая собой впечатление о принадлежности своего хозяина к миру интеллигенции, переносицу венчали еще более усиливавшие этот образ очки в тонкой оправе. Несмотря на то, что обладатель кожаного портфеля не был одет в кричащие шмотки, столь популярные в среде мелких бандитов и столь же мелких, хотя и не совсем безуспешных коммерсантов, содержимым его саквояжа могло оказаться всё что угодно: от нескольких бутылок водки «Смирнофф», до так называемых «зелёных котлет» - пачек состоящих из крупных долларовых купюр и перетянутых канцелярскими резинками.
Цепи, трубы, ножички и баллоны со слезоточивым газом могли бы и не пригодиться в случае, если бы зажатый со всех сторон в тёмной подворотне прохожий решил не оказывать сопротивления. но хотя бы даже для запугивания дворовые разбойники демонстрировали свой арсенал, сжимая в руках холодное оружие и медленно сужая кольцо окружения попавшего в ловушку интеллигента. Из всей кампании Валерка был единственным, кто пришёл на сходку с голыми руками. Уже в юности он увлекался восточной философией и мог при крайней необходимости воспользоваться парой отработанных на товарищах приёмов из восточных единоборств, для того, что бы восполнить недостаток мускульной массы, не позволявший ему выбиться из лёгкой весовой категории. Медленно сужавшееся кольцо юных искателей лёгкой наживы не предвещало жертве ничего хорошего. С каждой секундой росло напряжение, казалось можно услышать не только дыхание, но и сердцебиение загнанного в угол прохожего и окруживших его грабителей. Тишина в которой происходила эта немая сцена становилась всё более зловещей, чувствовалось, что нападавшие не собираются договариваться. Валера чувствовал нутром, что расставаться со своим портфелем добровольно бородатый мужчина в сером костюме и очках не собирается, а значит сейчас начнётся ничто иное, как кровавое избиение. Ища выхода из сложившегося положения, мужчина загнанно озирался по сторонам. Лица и глаз его в полутьме почти не было видно, однако, в какой то момент отблеск света уличного фонаря упал на его лицо, одновременно осветив часть лица Валеры. Их взгляды встретились. Ни ужаса, ни даже испуга в глазах случайного прохожего не читалось в тот миг. Валера смог прочитать в его взгляде тоску загнанного в угол и уже не надеющегося на спасение существа. Но в момент, когда их взгляды пересеклись, свет надежды как будто блеснул в глазах жертвы. Не раздумывая ни доли секунды, мужчина рванулся всем корпусом в сторону ведущей на внешнюю часть улицы арки, посредине которой, преграждая беглецу путь ко спасению, стоял Валера.
- Держи его, Валера! – кто то из «бригады» даже забыл уговор не называть друг друга по имени.
Валера прекрасно понимал, что остановить беглеца, не дав ему спастись от рванувшихся за ним преследователей ничего не стоит. Достаточно просто подавшись ему навстречу, ухватить хотя бы за рукава и жертва уже не успеет уйти. Настигнув и навалившись всей толпой, разгорячённые предчувствием наживы и крови товарищи сделают своё дело, после чего содержимое портфеля будет поделено и новые сходки во дворе станут сопровождаться пересказом баек о героическом избиении попавшегося в ловушку лоха. Но так же Валера понимал, что только он теперь может дать возможность спастись от неминуемой беды человеку, судьба которого сейчас была отдана в его – Валерины руки.
Валера незаметно сделал пол шага в сторону как бы в пол оборота разворачиваясь назад. Этого полуметра освободившегося расстояния хватило для того, что бы ринувшийся в арку мужчина мог пронестись мимо Валеры, не замедляя, а ускоряя бег. Дальнейшее было предрешено: мужчина успел выбежать на внешнюю, освещенную часть улицы, просматриваемую со всех сторон, в том числе с проезжей части, туда, куда броситься за ним в погоню не рискнул бы ни один из подельников. Опасность самим попасться в руки милиции, или в руки тех, кто подоспел бы на крики о помощи, начни беглец их издавать, была слишком велика. Ловушка схлопнулась, оставив жертву на свободе. После этого Валере пришлось выслушать в свой адрес ряд нареканий, в том числе весьма едких и нелестных и на этом история как будто закончилась. Однако в дальнейшем она имела своё продолжение…
Прошли годы. Из выросшего без отца и воспитанного мамой и улицей подростка Валерка превратился в ответственного молодого человека. Волею судеб, или по случаю случайно случившегося случая, возвращаясь домой почти теми же дворами, где проходила его перестроечная юность, он столкнулся с кампанией неизвестных. Настроены неизвестные были решительно, несмотря на то, что Валера шел освещенной частью улицы. Решимости лихим людям придавал поздний час: Времени было глубоко за полночь. Валера возвращался со смены из больницы. Неизвестная кампания попыталась остановить случайного в столь поздний час прохожего. Прекрасно понимая, что в ближнем бою он будет лишён всякого преимущества перед превосходившим в численности в разы противником, Валера рванулся вперёд, стремительно увеличивая расстояние между собой и бросившимися вдогонку преследователями. Будучи лёгким и быстрым от природы, он вполне мог бы оторваться и просто убежать от них воспользовавшись превосходным знанием местных дворов. Однако он имел ещё одно преимущество, перед хулиганами и надо знать нашего Валеру, что бы понимать, что он не мог позволить себе слабость не воспользоваться этим веским аргументом. Достигнув отрыва достаточного для того, что бы у догонявших было несколько секунд на обдумывание и не нырнув в темень дворов, а оставаясь в радиусе освещения уличного фонаря, Валера остановился и, внезапно для своих недоброжелателей сделал разворот на сто восемьдесят градусов, поворачиваясь лицом к несущейся за ним кампании, одновременно с этим приседая на одно колено и извлекая из-за пазухи, где была пристегнута кобура, бесствольный травматический пистолет. Благодаря свету фонаря ошеломлённые преследователи могли увидеть, как выбранный ими в качестве жертвы прохожий, перезарядив пистолет, издавший при этом характерный лязгающий металлический звук, наводит его прямо на них. Лихие люди встали, как вкопанные, задние натолкнулись на передних и хотели было налететь на них с громкими претензиями, но передумали, оценив ситуацию во мгновение ока. Молча, не интересуясь классом, калибром и мощностью наведённого на них оружия, горе разбойники развернулись и, не оборачиваясь, побрели в обратном направлении. Битва была выиграна.
Пожалуй, не сомневаясь в том, что победа эта целиком и полностью обусловлена такими доставшимися отцу Валерию качествами, как безстрашие и решимость, я так же уверен в том, что беды в глобальном смысле удалось избежать в первую очередь благодаря милосердию Божиему, проявленному в ответ на то же качество Валеры, когда то давшее шанс его потенциальной жертве в лице случайного прохожего. Но не только эта битва была выиграна отцом Валерием благодаря тому случаю в подворотне. После того, как ставший уже глубоко верующим православным человеком, алтарник Валера рассказал эту историю одному из своих верующих знакомых, тот высказал предположение, которое и самому Валере показалось весьма небезосновательным:
- А может это батюшка был тогда, Валера? С бородкой, в костюме. В портфеле могли требные принадлежности находиться. Может, припозднился, возвращался из храма со Всенощной службы под какой-нибудь двунадесятый праздник. Ты его выпустил, а он за тебя молиться стал. И до сих пор молится...
Неисповедимы пути Господни. Кто знает, не дай тогда он возможности этому человеку с портфелем в строгом сером костюме, очках и с бородкой уйти от грабителей, может и вся Валерина судьба сложилась бы по-другому. И не стал бы он не только многодетным настоятелем храма, иереем Валерием, но и в алтарь бы не попал и до семинарии бы тоже не «дослужился». Чудны дела Твои, Господи!
Продолжение следует...