А живёт она так, словно ни в огне, ни в воде нет угрозы,
словно нет на земле места злому, словно воздух не лжёт, не давит.
И поёт она так вольно, что во сне и на деле сносит
постаменты, истлевшие в коме, боль на дозы не рвет, а взрывает.
И зачем с ней такое случилось, никому не приходит и мысли,
что теряет она ежедневно, чтобы в силе остаться годной?
Всё по схеме толково сложилось: чтобы снова природу возвысить
её право родили предки, кровь Квасира мешая с мёдом….
И отправили жить в людях (в «узелке» лишь вода и жажда),
да с великою целью как с мерой, неумеренно скорой в лихе.
Не за славой чужих судеб - за аскезой, в трудах рождающих,
их: безликих, бренных, но верных, да потерянных в горе тихом.
Да снабдили шкурой медвежьею. Не за «так». Ради должной смелости.
Ах, какого старания стоит в тело зверя рядиться? Спрошено….
Вместе с силой бурой (не бережной), да со мраком черной незрелости
стоном раненым гонит как велено за утерянным чистое прошлое.