(Посвящается моим прадедам, которые прошли всю Великую Отечественную войну)
Дед намотает старые портянки,
Как было, в фронтовые, старики...
И годы хоть те нынче далеки,
Но душу всяко рвут под марш славянки,
Что только вдруг издаст свой первый звук,
Как старый лихо шаг чеканить рвётся.
И бабка вновь: "Опять ему неймётся..."
А тот под звон медалей мнёт каблук.
"Что знаешь ты, горланишь без умолку!
Пеки, вон, пироги да кренделя!"
И, побранив старуху, опосля
Достанет свою добрую махорку.
Он сядет на уставшее крыльцо,
Вздохнёт, глядя на небо, по привычке,
Рукой слегка дрожащей чиркнет спичкой,
Бурча нахмурит доброе лицо
Да вспомнит, как у чёрта на куличках
В окопе ждал родное письмецо
От некогда девчонки в белом платье,
Что золотом волос затмила рожь.
От той, в руках которой сын в объятьях
Был месяц на него уже похож.
Друзей своих он вспомнит боевых
Что с потом с ним в боях глотали глину
И путь прошли до самого Берлина...
Жаль, многих нет теперь уже в живых.
Сожмётся с болью сердце старика,
Ведь столько пережить порой случилось.
И пусть по жизни той не всё сложилось,
Лишь время всё расставит сквозь века.
...Дед с грустью посидит ещё чуток
Под птиц весенних звонких щебетанье,
И пару слёз о прошлом тоскованьи
Уронит в мятый клетчатый платок.
Потом он скрипнет выгневшим порогом,
Что отзовётся тонким писком вслед,
Ведь снова бабка кличет на обед,
А значит, жизнь идёт своей дорогой...
>М<