Это был неуютный, тёмный осенний день, который, казалось, из раннего утра переходил сразу в вечер.
- Ты только посмотри на себя! На кого ты похожа? - женщина в сером плаще оглянулась. - Выглядишь плохо, сутулишься... и куришь! Конечно, куришь! Даже не спорь. Я нашла сигареты в твоей сумочке. А если б и не нашла, всё равно я чувствую запах. У тебя даже волосы пропахли табаком! Неужели тебе самой не противно?
Порыв ветра поднял с земли охапку коричневых листьев. Женщина поёжилась и поплотнее замотала шею шарфом.
- Питаешься неправильно. Вот заработаешь себе гастрит, а потом мне бегать с тобой по больницам! Ты думаешь, я не переживаю за тебя? Я же твоя мать! Я переживаю. Я и без того немолодая и не очень здоровая. Зачем мне эта нервотрёпка?
Она немного постояла молча, а потом пошла дальше.
- Молчишь? Ну, конечно. Ты всегда отмалчиваешься! Ты считаешь, лучше всего ничего не отвечать. Молчи, молчи. Думаешь, мать такая глупая и ничего не понимает? - продолжала она. - А я знаю жизнь, я пожила на этом свете! И видела всякое.
Тут снова поднялся ветер. С веток посыпались остатки сухой листвы и какие-то иголки. Голос её стал ещё более взволнованным.
- Этот твой Гена - он просто отвратительный, тьфу! Не понимаю, зачем ты с ним связалась. Ведь столько хороших парней вокруг! - добавила она со вздохом. - А тебе нужно было обязательно напороться на такого... И знаешь, чем это может кончиться? Тем, что ты бросишь учёбу и станешь совсем никчемной, никому не нужной. Пойдёшь по рукам. А мы с отцом помрём от горя и стыда! Ты что же, хочешь нам такую судьбу? - женщина снова оглянулась.
- А я говорила тебе, я же предупреждала: не ходи в ту компанию, к мужикам этим! Нечего тебе там делать. Да ещё вечером! Какой день рождения с такими взрослыми мужчинами? Говорила же! Эти твои знакомые не доведут до добра. Они же все наркоманы! Человека это затягивает, и его уже не спасти. А родители потом мучаются всю жизнь!
Тропинка понемногу поднималась на холм. Чувствовалось, как она запыхалась. Речь её прервалась ненадолго.
Женщина передохнула, задумалась, а потом заговорила опять, но уже немного спокойнее, как будто уходя в воспоминания:
- Ты маленькой была такая послушная девочка, такая талантливая. Вспомни, как ты ходила в музыкальную школу. И твоя учительница Лариса Александровна всегда тебя хвалила. Говорила, что у тебя врождённая музыкальность и очень хороший слух. Мы же надеялись, что ты в консерваторию поступишь. Будешь помогать нам на старости лет...
Вокруг стало так тихо, что даже и птицы не пели. Впрочем, где-то вдали каркнула ворона.
- Честное слово, я думала, ты больше любишь мать. Вот если бы ты сама родила, ты бы понимала, как это тяжело, растить ребёнка. Сколько на это надо сил, сколько бессонных ночей, сколько волнений, пока родишь тебя,пока лечишь, пока учишь... А нам ведь так трудно было. Вечно денег не хватало. Но мы старались дать тебе всё самое лучшее. И назвали-то тебя Викторией, чтоб ты побеждала в жизни, а не вот так вот, плыла по течению, как бревно какое-то...
Уже начинались сумерки. Женщина ещё немного прошла вперёд, глядя по сторонам и, наконец, отыскав нужное место, остановилась. Она была совершенно одна на кладбище и стояла перед могилой. На небольшом камне из серого гранита виднелась фотография девушки с двумя худенькими косичками и длинной чёлкой. Под фотографией было выбито: Виктория Чудакова. 1981-1998.