ПИСЬМО ИЗ АВГУСТА
1.
Вот для тебя картинка из нашего края
уже уходящего лета — куда, не знаю.
Вянут травы и жухнет клевер с люцерной.
Воет сирена, звон колокола вечерний.
Вечер режет, как ножницами бумагу,
большую часть отдавая ночи во благо.
Так убывает свет по паре минуток
в день, уступая темному времени суток.
2.
Сутки — это безумие тех, кто на сутки
нашу жизнь разделил, на те промежутки,
где в разных сезонах больше то дня, то ночи,
чтобы, в конце концов, нам напророчить
вечность вне времени, вне делений на годы,
а уже тем более суток закаты-восходы,
вне бытия, хлопот о хозяйстве, быте,
вне житейских проблем и внешних событий.
3.
Вечер спускается быстро — конец сезона.
Но позабыв о беспечном и полусонном
существовании, зорко взирает город
в небо, словно там светятся приговора
буквы летящим огнем, смертельным вердиктом
с бессудным и все еще неразрешимым конфликтом.
Но ежели ночь выдастся тихой, укромней
найду уголок и прошлое сладко вспомню.
4.
Память моя в неоплатном долгу — к оплате
помню тебя в простеньком легком платье
из белой тафты, подбитом тонким гризетом,
или совсем ничего на теле тем жарким летом.
В этом письме, где шрифт, а не прежний мой почерк,
строк не считай: девяносто шесть в нем строчек.
Любимый формат стихотворный, к нему упорно
порой возвращаюсь: и мыслям, и чувствам просторно.
5.
Помнишь себя в грозах прохладного мая?
Спелый букет сирени к груди прижимая —
так, что даже в зрачках отражалось лиловым, —
шла с балагуром своим, шутником, острословом.
Ты называй, как хочешь, но мая больше
нет, как и майских дождей, будто бьющих в ладоши.
Лето промчалось, лето уже на закате,
хоть без тебя, но точно по графику, кстати.
6.
Осень придет в свой черед, только в общем плане,
как говорят, мир уже прежним не станет.
В нем озлобленье, боль, разобщенье, потери.
Но остается что-то, во что мы верим.
То остается, что было любимо нами:
в роще шуршанье палой листвы под ногами,
буйство осенних красок, безмерность пространства,
звуки и запахи — это и есть постоянство.
7.
Август у осени молча стоит в передней,
словно впервые узнал, что он последний
месяц лета, переходящего в осень,
хотя, по сути, в году его номер — восемь.
Лета полуденный зной сбавляет свой резкий
жар, и уже скользит ветерок в занавеске,
напоминая о том, что жива прохлада
в мире этом, и что она где-то рядом.
8.
Помнит пока что о раскаленном лете
сникшая зелень, в гуще которой лепет
птичий, полупритихший, как наши речи.
Скоро дожди зарядят, всем станет легче.
Лишь на лугах цветенья сродни июлю,
днем пестротой добротной в пчелином гуле
благоуханье сеют, но скоро, скоро
срок догорит их красоты, задора.
9.
Поле померкнет, краски лугов погаснут,
желтым цветом сменится ярко-красный,
в желтый блеклость добавит серый оттенок.
Это не смерть, это этап пересменок.
Смена сезонов быстро приблизит зиму.
Скрытое зеленью станет вовсю обозримо.
Белый цвет пустоты, позабытый летом,
в город вернется. И холод любых предметов
10.
болью колючей сердце и пальцы ранит.
Впрочем, морозы предвосхищать мне рано.
Нынче грядет лишь осеннее увяданье
в том, что вблизи — в тополе, в клене, в каштане.
А у реки на берег, где было сухо,
хлынет волна, будто хочет шепнуть на ухо
мшистым камням, стеблям травы высокой
зарослям диким с прибрежной в тине осокой:
11.
«Мы расстаемся на осень, а также на зиму,
чтоб новой весной, живы и невредимы,
вновь зацвели вы подле речных просторов,
лишь будьте живыми, а время промчится скоро...»
Вместе с волной, в травах застряв прибрежных,
я повторяю эти слова надежды.
С ними и я буду в денек весенний
жив-невредим, коль будет на то везенье.
12.
Это письмо словно пишу из Трои.
Ты уж прости, я не хотел расстроить
мрачными фразами, как пред закланьем агнец.
Было бы проще сказать: кончается август.
Это письмо от августа двадцать второго
ты не читай, кроме последнего слова
«жив», остальное — лирики звон вечерний.
Лишь для стихов он может иметь значенье.
22.08.2022