Теперь уж точно отлюбя
последний раз, и, отцветая,
мне стало ясно: никогда
не вспыхнет так же, как цветаев
костёр — горящий октябрём,
под звуки струнной тихой грусти —
мой пламень; ах, осенним днём
не плыть стихам в поленном хрусте
моим. Не снимут с вечных мачт
в мой день деревья листьев парус,
но горький лебединый плач
больной души прикроет нагость.
И всё, что вспомниться могло б
в такую пору мимоходом
повиснет радуги клеймом
печатью русской несвободы.