Он был простым среди карандашей
И похваляться было просто нечем.
Талантами остался не отмечен,
Порой орали: "Гнать его взашей!"
Не допускали к гладкой белизне—
Напачкает и осквернит бумагу.
А им, цветным, бумаги много надо,
чтоб состязаться в красок новизне.
Плевался желтый: " Надо же, простой!
Не понимаю для чего ты нужен!
На ноль сточи—талант не обнаружен,
Фактуры нет в помине, ты отстой!"
Глумился красный: "Я с родни огню,
Я самый яркий, самый даровитый.
А ты чудак, судьбою позабытый,
Возможности твои равны нулю!"
Зеленый с синим вовсе драли нос:
"Вот бестолочь, надеется на что-то.
Мечтает одобренье заработать,
Своей мазнёй. Нет, болен он всерьёз."
Простой страдал. Тихонько слезы лил,
Когда однажды из коробки узкой
Мальчишка, постигающий искусство,
Его легко за корпус ухватил.
Затанцевал над девственным листом,
штрихами точными мельчил небрежно грифель:
"Я нужен! Я рисую, посмотрите—
Не для картин, для графики рожден!"
Асфальт блестел под проливным дождем, нахохлились от холода машины—
И шла такая сила от картины,
Что сам художник ею был сражён.
Пацан с любовью гладил карандаш:
"Ты самый лучший, верный мой помощник!
Всех остальных, пусть и цветных, дороже,
Я знаю, чистых линий не предашь".
Да, грифель прост. Но суть его—алмаз.
Порой не различим для неумелых.
Не в красоте порою вовсе дело,
Чтоб быть творцом—душа нужна подчас...